|
 |
| Петр Бизюков |
|
Стенограмма выступления ведущего специалиста социально-экономических программ АНО «Центр социально-трудовых прав» Петра Вячеславовича Бизюкова на Шестой ежегодной конференции Ассоциации НП «Юристы за трудовые права».
Сегодня я представлю не только свою субъективную точку зрения, а обобщу некоторые выводы на основе исследований, материалов, которые мы изучаем в Центре социально-трудовых прав. Социологам не часто удается выступать перед юристами, но опыт предыдущих лет показал, что взгляд из другой области может быть полезен.
Готовясь к этому выступлению, я анализировал, как проблемы в сфере трудовых отношений рассматривают другие социологи российские и зарубежные. Большая часть специалистов, которые занимаются изучением общества, а точнее трудовых отношений в различных обществах, находятся на близких позициях.
Если рассматривать вопросы труда, занятости, рабочего времени и т.п. на протяжении последних лет, то приходится признать, что в последнее время мало что меняется. Поэтому, когда нет необходимости отслеживать текущую суету появляется возможность увидеть, а что там глубже.
Такие попытки приводят к пониманию, что, несмотря на кажущуюся стабильность, мы живем в эпоху, когда начинаются глобальные перемены. Скорость социальных изменений изменилась. Сегодня изменения, на которые раньше требовалось несколько десятилетий, происходят за годы. Обстановка настолько быстро меняется, настолько серьезные запускаются процессы что многое предугадать просто невозможно. Кто бы год назад сказал нам, что Москва с декабря месяца будет охвачена массовыми протестами? Но это случилось. Сейчас запущены процессы, которые, на мой взгляд, вышли уже из-под контроля. Например, вопрос, связанный с радикализацией протестов. Чем больше будет ожесточаться позиция государства, тем больше будет радикализовываться ответ от общества. Люди, которые сегодня стоят во главе общегражданского протеста, не смогут этот протест контролировать. Протест пойдет каким-то своим путем. Подобные процессы происходят повсеместно, в том числе в трудовых отношениях.
Главной причиной является то, что современная модель капитализма в кризисе. Это не мой вывод, это признание ведущих лиц, которые находятся у руля мировой экономики. Тот, кто следит за событиями в области экономической политики, знает, что этой зимой на ежегодном всемирном экономическом форуме в Давосе «всемирные капиталисты» обсуждали проблемы кризиса современной капиталистической системы. Обнаружилось колоссальное неравномерное распределение богатства, колоссальное снижение потребления и уровня жизни, тормозящее глобальное развитие общества. Это вызывает кризис в отдельных странах, отраслях, который, как только преодолевается какими-то мерами, то тут же возникает в новых местах.
Здесь кроются серьезные проблемы, которые связаны с нашим общим развитием. Главная техническая особенность, которая породила современный глобальный капитализм, это возможность практически мгновенного перевода капитала из одной сферы в другую. Например, промышленный капитал можно переводить в финансовый, а финансовый капитал - в какой угодно. Если раньше на перевод капитала из отрасли в отрасль предпринимателю нужно было потратить значимый кусок жизни, то сегодня это делается в считанные недели, если не дни.
Это породило совершенно новую ситуацию, когда капитал сверхтекучим, не связанным почти никакими ограничениями – он стал наднациональным. Многие социологи говорят, что сегодня изменчивость непостоянность нестабильность стала фактом успеха. Выигрывает тот, кто движется. Те, кто привязан чем-то, например, территорией, правилами, проигрывают на фоне этой текучей новой современности.
В этом контексте особое значение приобретает роль юриста. Юристы выступают за стабильность, потому что они что-то пытаются определить, они что-то пытаются привязать. Логика же современного капиталистического развития как раз это отрицает, поскольку современному капитализму законы не нужны, ему нужны более развязанные руки, свобода перемещений.
Есть высказывание, что «война есть продолжение политики другими средствами». Сегодня же те, кто анализировал опыт последних лет, особенно в Ираке, говорят, что война – это продолжение торговли другими способами. Сегодня война идет не за политический контроль, не за занятие территорий. Сегодня война идет за то, чтобы капитал двигался свободно. И ради этого идут на большие жертвы во многих областях.
Зигмунд Бауман назвал современных капиталистов кочевниками. Как и древние завоеватели-кочевники, они появляются, забирают то, что могут унести. При этом они действуют, не обращая внимания на ценности, признанные таковыми на этой территории, но им не нужные. Затем они перемещаются в другие сферы. Сегодня эти люди диктуют свою волю. Такая текучесть наносит очень серьезный ущерб сложившимся социальным структурам и практикам, так разрушается солидарность. В условиях, когда все не определено, объединение людей ради одной цели становится не очень осмысленным, происходит отказ от коллективного в пользу индивидуального.
Одной из самых серьезных проблем становится безличность отношений: ведется обслуживание не клиентов-личностей, а потребительской массы. Вас обслуживают, но в вас не видят человека, вы проходите как безликая масса, в которой стерты лица и личности.
Серьезнейшая проблема, которую все знают - это удаленность принятия решения от мест их реализации. Например, когда центр принятия решения находится в Лондоне, а их реализация происходит где-нибудь в Красноярске. Людям, которые не согласны с тем, что происходит в Красноярском крае, практически невозможно достучаться до людей, принимающих решения. Лондон для них недоступен, но даже если они туда приедут, то их никто не пустит к людям, которые принимают решения.
Таким образом, формируются два главных современных инструмента с помощью, которых управляют - это неопределенность во всех сферах и бессилие и неспособность на что-то повлиять.
Неопределенность во всех сферах, то есть низкая вероятность того, чот ожидаемые события состоятся, проявляется следующим образом. Большинству тех, кто начинал жизнь в 70-х в 80-х годах, был заранее известен жизненный путь - до 25 жениться, до 35 завести ребенка и т.д. Сегодня такой логики уже нет, сегодня построение таких событий крайне затруднено. Человек не знает, что будет через год, через два. Под это подстраивается занятость, система оплаты, под это подстраивается весь стиль жизни людей.
Неслучайно ответы в социологических опросах показывают, что более половины наших сограждан видят жизненную перспективу не более, чем на год. На два года и больше перспективу видят очень немногие. Похожая ситуация и в Европе и в других развитых странах. Хотя там неопределенность не столь велика. Даже учитывая, что кризисное состояние Европы, большинство людей планируют свою жизнь хотя бы на трех или пятилетний срок, у нас же этот «горизонт определенности» гораздо ближе.
И второй инструмент - это бессилие и неспособность на что-то повлиять. Это невозможность изменить ход событий, когда человеку остается возможность либо подчиниться, либо, сгорая, вступать в конфликт, из которого не предвидится выхода.
Если говорить о ситуации в России, главная проблема на сегодня это отсутствие эффективной обратной связи между обществом и государством. А если сказать точнее, то между элитами и обществом. Сегодня руководители, управленцы, политики не настроены на диалог, они настроение только на проталкивание каких-то своих идей, на их навязывание.
Если говорить о том, в каком состоянии сегодня находится общество, то мы находимся в поисках средств налаживания диалога. Болотная площадь и все, что происходило следом за ней, - это попытка начать диалог, попытка довести до властей какие-то свои ценности, устремления. Мы с вами видим безуспешность этих попыток. Мало того, мы даже видим обратный вектор, что государство настроено на подавление и пресечение попыток поиска диалога.
Людям из профсоюза это объяснять не надо, поскольку они с этим сталкиваются постоянно. Преследование большинства новых профсоюзов начинается не с того, что они организовывают забастовку, а с того, что они просто заявляют о своем существовании. Еще нет предложений по заработной плате, нет предложений по условиям труда, но уже начинается давление в максимально жестких формах. Такая же модель воспроизводится и на гражданском уровне. Но если для общества этот поиск диалога внове, то для тех, кто занимается трудовыми отношениями, на мой взгляд, это не новость. Поиск диалога идет с 2009 года, трудовые протесты - это тоже поиск диалога.
В ЦСТП ведется мониторинг трудовых протестов. Его данные отражены в графике по годам: серые двенадцать столбов - это 2008 год, далее желтые - 2009, 2010, 2011 и 2012 год. (Рис.1. Динамика трудовых протестов 2008-2012 гг.)
Видно, что на 2009 год приходится всплеск числа протестов. Это кризис, в связи с которым ухудшилась обстановка, люди стали требовать, чтобы их интересы каким-то образом стали учитываться.
В 2010 кризис преодолели, но показатели протестов не упали до докризисного уровня 2008 года, они остались по-прежнему высокими. Уже тогда мы сделали вывод, что если какие-то структурные изменения произошли в экономике, то в трудовых отношениях ничего не изменилось. Функция кризиса, в ходе которого должны были измениться трудовые отношения, не была реализована. Трудовые отношения не изменились, поэтому остался высокий уровень протестов. В 2010 году показатели немного упали, в 2011 году возросли по сравнению с 2010 годом, показатели же нынешнего года бьют рекорды.
Рис. 1. Динамика трудовых протестов 2008 – 2012 гг.
Я каждый месяц подготавливаю справки, которые мы публикуем на сайте ЦСТП. В этом году каждая справка начинается словами «опять рекордное количество протестов в этом месяце», столько не бывало ни в одном январе, ни в феврале, ни в апреле.
На слайде показана черная кривая линия тренда, она преодолела уже уровень 2009 и 2011 года, рост протеста становится больше, протесты становятся разнообразнее. Мне без конца приходиться вводить новые причины и новые формы протеста, потому что законодательство по забастовкам не работает, люди без конца придумывают что-то новое. Например, увольнение в знак протеста целой бригады врачей это форма протеста? Они же вышли из системы трудовых отношений? Эти вопросы сложны.
Почему я считаю, что это запросы на диалог. Это видно, если анализировать причины трудовых протестов. (Рис. 2. Причины трудовых протестов) Обратите внимание на два красных овала на графике. Все предыдущие годы главной причиной трудовых протестов являлась невыплата заработной платы с 2008 по 2010 год - 52, 56, 57 соответственно; в 2011 году число протестов по этой причине упало до 34. Таким образом, если раньше половина всех протестов было по поводу невыплаты заработной платы, то теперь только треть протестов происходит по этой причине. Увеличилось доля таких причин протеста как реорганизация, закрытие предприятий, то есть по причины, связанные с действиями руководителей меняющих структуры организаций, вводящих аутсорсинговые схемы и т.п. Также в 2011 году выросла доля низкой заработной платы как причины протеста. Уменьшение протестов в связи с невыплатой заработной платы и увеличение в связи с действиями руководителей в части структуры производства говорит о том, что люди не согласны с происходящим, они требуют, чтобы их мнение учитывалось при проведении таких мероприятий. И, конечно же, классическая причина - низкая заработная плата - отражает запрос на диалог по поводу доли, которую работники получают от бизнеса.
Рис. 2. Причины трудовых протестов.
Я каждый месяц подготавливаю справки, которые мы публикуем на сайте ЦСТП. В этом году каждая справка начинается словами «опять рекордное количество протестов в этом месяце», столько не бывало ни в одном январе, ни в феврале, ни в апреле.
На слайде показана черная кривая линия тренда, она преодолела уже уровень 2009 и 2011 года, рост протеста становится больше, протесты становятся разнообразнее. Мне без конца приходиться вводить новые причины и новые формы протеста, потому что законодательство по забастовкам не работает, люди без конца придумывают что-то новое. Например, увольнение в знак протеста целой бригады врачей это форма протеста? Они же вышли из системы трудовых отношений? Эти вопросы сложны.
Почему я считаю, что это запросы на диалог. Это видно, если анализировать причины трудовых протестов. (Рис. 2. Причины трудовых протестов) Обратите внимание на два красных овала на графике. Все предыдущие годы главной причиной трудовых протестов являлась невыплата заработной платы с 2008 по 2010 год - 52, 56, 57 соответственно; в 2011 году число протестов по этой причине упало до 34. Таким образом, если раньше половина всех протестов было по поводу невыплаты заработной платы, то теперь только треть протестов происходит по этой причине. Увеличилось доля таких причин протеста как реорганизация, закрытие предприятий, то есть по причины, связанные с действиями руководителей меняющих структуры организаций, вводящих аутсорсинговые схемы и т.п. Также в 2011 году выросла доля низкой заработной платы как причины протеста. Уменьшение протестов в связи с невыплатой заработной платы и увеличение в связи с действиями руководителей в части структуры производства говорит о том, что люди не согласны с происходящим, они требуют, чтобы их мнение учитывалось при проведении таких мероприятий. И, конечно же, классическая причина - низкая заработная плата - отражает запрос на диалог по поводу доли, которую работники получают от бизнеса.
Рис. 2. Причины трудовых протестов.
Нужно менять структуру отношений, так как на это созрел запрос. А какой же ответ предлагается?
Бизнес сегодня за укрепление неолиберальных тенденций. Ответ бизнеса – это усиление гибкости, неустойчивых форм занятости, которые на практике, не дожидаясь обсуждений и согласований, расползаются по всей стране, создавая этот самый запрос со стороны работников.
У власти несколько иная позиция. При этом, если несколько лет назад позиция была целиком и полностью на стороне бизнеса, то сегодня она изменилась. На мой взгляд, эта позиция не намного лучше, чем у бизнеса – это патерналистская позиция. Патернализм - это система, которая подразумевает, что есть кто-то, кто принимает решения за других. Сейчас, наша власть принимает решения о том, какие должны быть минимальные стандарты жизни, сколько нужно работать, что разрешено, что не разрешено, можно бастовать или нельзя, кому можно бастовать.
Сегодня эта проблема обсуждается так: либо неолиберализм, причем, самая жесткая его разновидность, либо патернализм. Есть еще третья позиция это диалоговая, партнерская, которая подразумевает включение работников в процесс принятия решений, и именно в этом заключается запрос работника, и именно к этому сегодня не готовы ни бизнес, ни власть.
Если сегодня говорить об основных тенденциях, то я бы выделил следующие. Как тенденцию, следует отметить, что создается и поддерживается система низких трудовых стандартов. Десять лет Трудовому кодексу РФ и десять лет обещаниям сделать минимальную зарплату равной прожиточному минимуму. Было несколько постановлений на эту тему, вы все прекрасно знаете манипуляции с минимальной заработной платой, когда в нее начали включать все надбавки, все виды выплат, вместо того, чтобы дотягивать ее прожиточного минимума – её фактически понижают. Но и этого мало, запущен механизм постоянного понижения стандартов за счет привлечения мигрантов. Сейчас мы проводим исследования по неустойчивой занятости, в ходе опросов штатные работники криком кричат, от того, что у них на предприятии появляются сотни мигрантов, которые работают за более низкую зарплату. На этом фоне начинает зарплата понижаться у штатных работников, они видят в этом колоссальную угрозу.
Тенденцией также является расширение неустойчивой занятости, которая преподноситься как нечто новое прогрессивное, позволяющее преодолеть сложные тенденции. Могу поделиться собственным наблюдением, которое возникло в ходе общения и с зарубежными коллегами, если все-таки на западе это мостик из плохой занятости в хорошую штатную занятость, то у нас наоборот - это способ выведения людей из нормальной штатной занятости в эту неустойчивость. Собственно говоря, так и формируется неустойчивость трудовых отношений, формируется чувство бессилия.
Тенденции, связанные с трудовыми протестами, забастовками. Несмотря на косметические меры, внесенные недавно в законодательство, по моим расчетам в этом году будет не более 5% протестов, которые проходят в легитимных формах. В прошлый год было порядка 10. Якобы либерализация законодательства, а на самом деле количество нелегитимных протестов становиться больше. Это ограничивает создание профсоюзов, влечет возникновение еще более жестких практик.
Такая вот сформировалась проблемная ситуация. Что делать в этой ситуации? Пока однозначного ответа не существует. Можно отметить только такие тенденции, что профсоюзы во всем мире оживились. Три года назад многие, особенно либеральные эксперты говорили, что профсоюзы уже умерли, численность их упала, их не слышно, не видно. Хотя сегодня, собирая информацию о протестах, я вижу, что наши СМИ раза в три больше статей публикуют о зарубежных забастовках, чем о наших.
Очень интересная ситуация с изменением политического вектора. Обаму в США называют «левым» и обвиняют в том, что он строит социализм. К этому добавилась еще и Франция. В Германии потерпела поражение правящая партия на местных выборах. Ощущается изменение вектора, и переход нашей власти с либеральных позиций на патерналистские тоже в какой-то мере с этим связан.
На вопрос что делать, пока ответа нет, нужны изменения ценностного порядка, нужны изменения в головах! Я недавно был у себя на родине в Кемерово, где долгое время работал на экономическом факультете. Коллеги мне говорят, вот ты ушел и не кому даже слово «профсоюз» произнести на факультете. Десятки экономистов, будущих менеджеров формируются, они обучаются, не зная, что такое трудовые права, что такое профсоюз, что такое необходимость диалога, что такое социальное партнерство. С этим вакуумом в голове выходят и с этим начинают действовать. Поэтому не только у студентов менять головы, нужно менять у руководителей. Руководителям нужно осознать необходимость внедрения диалоговой модели, а не опекунства, не либеральной, освобождающей от всякой зависимости.
Нужны изменения, нужен новый «управленитет». Это подразумевает управление, которое формирует определенный склад ценностей, менталитет, устройство мозгов, виденье этого мира. Без этого нам ничего не сделать, нам нужно на это направить все эти усилия, которые предпринимают люди, чтобы не обострить существующие противоречия до их крайностей.
Шарифуллина Р.С.: По поводу диалога. Как вы видите перспективы такого диалога при довольно существенном ослаблении одной из сторон такого диалога, я имею в виду профсоюз?
Бизюков П.В.: Конечно же, переговоры ведут с сильными, со слабыми не ведут. Точно так же нужно понимать, что управленцам менять мозги в том плане, что нужно не давить работников, а вести диалог, точно так же и работникам хватить ныть. Силу никто не подарит, силу нужно только приобрести. А делается это очень быстро, последние события, например в ИНМАРКО (г. Новосибирск). Там самая захудалая категория работников, на которую никто внимания не обращал, вышла на забастовку. Работники создали профсоюз, сумели добиться переговоров. Они сделали это, не обладая особо никаким потенциалом, перешагнули какой-то рубеж, изменили свой взгляд на ситуацию.
Нельзя сказать, что у них все получилось, но у них получается. Чтобы начался диалог, нужна сила. Кстати, проблема профсоюза это когда сила есть, но к ней еще нужен ум. Я насмотрелся на шахтерские забастовки в 90-х годах. Лидер пришел, положил шахту. Но ее взяли и закрыли, а потом он бегал, скрывался от своих знакомых.
Участник конференции: Говоря о количестве протестных действий, вы анализируете все ли успешные?
Бизюков П.В.: Мы этот мониторинг ведем на основе интернет-сообщений, все описываем в своих публикациях. Мы, к сожалению, зависим оттого, что делают журналисты. Если они описывают результаты, то мы их фиксируем, но в половине случаев они не описывают. Из тех, которые описывают, успешных не более 30%. При этом к успешным протестам я отношу не только, когда выплатили зарплату, но и когда продолжаются переговоры, у меня в этом отношении планочка понижена. Все остальное остается либо без внимания, что называется, вышли, «побузили» и замолкли, либо делаются очень компромиссные решения. Я бы сказал, что уровень эффективности не высокий.
|
