|
 |
|
Чем объясняется слабое знание географии большинством американцев? Тем, что оно не имеет практической пользы. Средняя продолжительность оплаченного отпуска в США составляет 13 дней . Из них государством гарантированы 0 . Остальные, то есть все, определяются торгом с работодателем. Четверть американцев вовсе не берут отпуск в течение последних нескольких лет. Поэтому единственный до пенсии месяц путешествий по миру часто представляет собой ритуал перехода между двумя ключевыми фазами жизни: окончанием учебы в университете и поступлением на первую «взрослую» работу. В России отпуск ценится куда выше, но в этом году от него отказались уже 11% . В Южной Корее в 2003 году средний летний отпуск составлял... чуть больше 4 дней . Вот он, стальной ключик к «азиатскому чуду». Как раз четыре ночи подряд считаются Всемирной организацией туризма минимальным сроком, заслуживающим названия «отпуск». Кто может сказать, что у южнокорейских работников нет отпуска? Данные по Китаю весьма расплывчаты. По словам одной китайской собеседницы, живущей в Италии: «Это здесь отпуска, выходные, праздники... У нас работают каждый день, иначе теряешь доход». Верится без труда. Далее по странам: от Японии с ее 15 днями (при 7 неиспользованных в среднем), минуя 27 немецких дней (при 2 неиспользованных), до Франции с 38 днями (при 2 неиспользованных).
Размытие границ между трудом и отдыхом
Логика вполне ясна: там, где у власти в 1970 - 1980-х были социалисты или социально ориентированные партии, а профсоюзы по-прежнему составляют некоторую силу, люди отдыхают больше. Отдельная история — праздничные дни. Но сейчас речь об отпуске. В России работникам законодательно гарантированы 28 дней. Крупный бизнес и его проводники в правительстве уже несколько лет пытаются увеличить рабочую неделю и снизить нормативы отдыха отнюдь не из ненависти к советскому прошлому. Их намерения куда более прагматичны: заставить производить больше, одновременно сократив нерентабельную «социалку». Того же страстно желают их аналоги и единомышленники во всем остальном мире: в Англии , Германии и далее по списку. В нынешнем раскладе политических сил гарантии на отдых сохраняются. Пока. Но даже положенные дни большинство проводит отнюдь не по-советски. И чем выше в секторе конкуренция за рабочие места, тем ближе опыт российских работников к американским.
В отсутствии действенных профсоюзов работа во время отпуска — это один из самых простых способов сохранить место и сделать карьеру, демонстрируя нанимателю свою лояльность. Как следствие, отпуск все чаще откладывается или используется частями, преждевременный выход на работу совсем не редкость. Это даже не всегда обязывает к посещению офиса. Аренда помещений — крупная трата, которую наниматели бывают рады избежать, сокращая физические пространства со столом и креслом для каждого работника. У бухгалтеров, дизайнеров, редакторов и обладателей многих других интеллектуальных профессий дистанционная занятость давно стала привычной и в трудовую неделю. Впрочем, она редко несет с собой свободу от трудового принуждения. Работников уже давно не шокируют срочные задания, которые настигают их после десяти вечера, на даче или в семейной поездке. Вечерняя работа после 20 часов и отход ко сну после часа ночи также перестали быть уделом восторженных поэтов из кочегарок.
Следуя гибкому трудовому графику, люди чаще перерабатывают, чем высвобождают время для отдыха. Так, мужчины в России работают в среднем на 7 часов в неделю больше, чем это позволяет норма Трудового кодекса (40 часов). В последнее время российскую производительность труда стало модно критиковать с самых высоких трибун. Грустный парадокс состоит в том, что время человеческой жизни повсюду захватывается одной и той же логикой рентабельности, независимо от географических различий стоимости продукции в пересчете на одного работника. В гостеприимном жерле «гибкого» труда под задачи максимальной производительности и сохранения доходов перековываются все жизненные практики.
Конец эпохи долгих отпусков
Кто-то вспоминает или даже воображает семидесятые с сусальной ностальгией, иные с плохо скрываемой ненавистью. Но отдаем ли мы себе отчет в том, как работали и отдыхали тогда, и как мы это делаем сегодня? Под «нами» я имею в виду даже не бывших советских граждан, а жителей всего мира, где синхронизация способов производства по обе стороны от железного занавеса началась несколько раньше официально объявленной глобализации и даже достопамятной конвергенции двух систем. Французский социолог Робер Кастель посвятил эволюции занятости и найма впечатляющее исследование «Метаморфозы социального вопроса». Его стоит прочесть хотя бы для того, чтобы, разглядывая Францию, Англию и Германию, лучше понять Россию.
Способ отдыхать тесно связан с доминирующим режимом занятости. Его изменение составляет одно из глубоких отличий между 1970 - 1980-ми и 2000 - 2010-ми. И чем более это отличие основательно, тем более привычно, а потому незаметно. В девяностые во всем мире аплодировали такой системе занятости, в которой стиралась граница между трудом и отдыхом и регламент рабочей недели утрачивал жесткость. В ней видели способ творчески разнообразить производственную рутину и повысить производительность труда. При этом в большинстве стран «старой Европы», в отличие от России, социальные гарантии были сохранены или дезавуируются куда медленнее. Это дало возможность последовательно сравнить две системы труда, и итог эксперимента оказался неутешителен. В краткосрочной перспективе гибкий труд был выгоден работодателям и (существенно меньше) части работников. Однако уже в пределах десятилетия стало ясно, что он подточил фундамент всего рынка труда, превратив зыбкую занятость из маргинального явления в универсальную проблему. Даже стабильные прежде профессии и высокие должности сместились в сторону ситуативного найма, негарантированных зарплат, чувства незащищенности, кратких отпусков. Под конец прежней эпохи, в 1989 году, 16% французов проводили в отпуске более четырех недель подряд . Десять лет спустя позволить себе месячный отпуск могли только 8%.
Средняя продолжительность отпуска свидетельствует о произошедших изменениях едва ли не красноречивее общего числа рабочих часов и нормы оплаченного отдыха. Обычный для 1970-80-х способ использовать отпуск — это взять его целиком и недели на три забыть о работе. Возможно, оставить несколько отпускных дней, чтобы удлинить праздник: Новый год (Рождество), 7 ноября, еще какой-нибудь национальный или религиозный выходной. Но если отдыхать летом, то «по-настоящему», то есть долго. В этом практики советского общества походили на европейские. В Европе среднее время гарантированного отпуска могло быть даже несколькими днями меньше, чем сегодня (например, во Франции), но граница между работой и отдыхом была куда более отчетливой. Получатели скромных зарплат отправлялись на две-три недели к родственникам в деревню или с друзьями на пляж. Обладатели высоких должностных позиций и изысканных стилей жизни проводили в отпуске по полтора-два месяца, чередуя заграничные поездки с путешествиями по стране, дружеские встречи с тихим семейным уединением. На пороге девяностых средняя продолжительность летнего отпуска во Франции составляла 17 дней. Десять лет спустя — уже 13 (из 38 гарантированных). Иными словами, в девяностые люди все чаще стали использовать положенный им отдых частями. В той же Франции в 1979 году они брали в среднем 2 отпуска в год, в 2004 — 2,2.
Сокращение отпусков: винить ли кризис?
Сокращение летнего отпуска неизбежно повлияло на то, как им распоряжаются. Имея в запасе от двух до трех недель, можно было обосноваться на отдыхе, обжиться на месте. В выразительном итальянском языке за этой практикой закрепилось отдельное слово, «villeggiatura», возвеличившее ее как подлинный социальный институт. Соглашаясь сегодня меньше чем на две недели, европейские отпускники забыли, что значит обосноваться на отдыхе. Все реже они, и мы вместе с ними, воспринимаем отпуск как период погружения и забвения, все чаще — как инвестицию времени и финансов. Расчет состоит в том, чтобы за меньшее время успеть побольше: увидеть побольше достопримечательностей, отмеченных в гиде, побыть максимум часов на солнце, объехать окрестности периметром пошире. Внутренний калькулятор рентабельности накручивают подскочившие за последние годы траты на каждый из элементов каникулярного антуража. Аренда места на пляже, входная плата в музее, бутылка воды, киносеанс, порция мороженого, аренда спортивных принадлежностей, проезд на маршрутном рейсе, легкий обед: при взгляде на цены, язык уже не поворачивается называть это «мелочами». Довершают дело мобильная связь и интернет-поводок, которые настойчиво возвращают отпускника к тревогам большого мира. Вот так, вместе с длинными отпусками в прошлое уходят каникулярная беззаботность, полная смена обстановки и предоставленность самому себе. Неудивительно, что в США сегодня 30% мужчин и 40% женщин испытывают чувство вины из-за того, что вместо работы находятся в отпуске .
А как обстоят дела в Италии, в этом утопическом средоточии красоты, на родине самого otium'а, праздного досуга? Возможно, вдали от унылой производственной рутины здесь, как и прежде, культивируют сладкое безделье? Мастеров немало. Но и Апеннинский полуостров не обошли стороной общемировые тектонические сдвиги. В этом году 60% итальянцев отказались от летнего отпуска . В Риме это особенно бросается в глаза. В прежние годы на две августовских недели ferragosto жизнь в городе замирала. Улицы спальных кварталов пустели, обнажая исходную строгую геометрию, редкие машины в центре города мчались, тормозя лишь у светофоров, двери магазинов облачались металлическими жалюзи с объявлениями от руки «закрыто на праздники». В полдень 15 августа город замирал, и уже в 50 метрах от переполненной туристами площади Навона можно было слышать шорох сияющей под солнцем листвы деревьев. Это был период, когда весь город уезжал в другие города, на море, в горы. В этом году момент раскаленной тишины был весьма условен. Еще 14 августа по улицам деловито спешили обитатели, машины привычно кружились по кварталам в поисках парковки, большинство магазинов работали до последнего. Рим трудился и страдал.
Эксперты в один голос винили недавний кризис. Но некоторые факты указывают на то, что тенденция начала формироваться за несколько лет до 2008 года. И дело не только в правлении Берлускони, которое сказывается на экономике Италии примерно так же, как августовский ураган «Айрин» на повседневной жизни Нью-Йорка. Не менее важно то, как люди вынуждены управлять своим временем, уравновешивая доходы и расходы в системе гибкого труда и нестабильной занятости. Один из показателей здесь — среднее число дней, проведенных в поездке. В Италии он медленно, но верно сокращается в течение всего десятилетия, несмотря на некоторое понижение гостиничных цен в 2009-2011 годах. В 2000 году средняя продолжительность пребывания итальянцев в путешествиях по стране составляла 4,23 дня, к 2009 она снизилась до 3,88 дней. Другой показатель — соотношение коротких и длинных отпусков. В 2010 году больше половины отпускных поездок от 4 дней приходилось на те, что продолжались до недели .
От медленного отдыха к быстрым инвестициям
Не расходится с общей картиной ситуация в самых популярных туристических регионах. Одно из привилегированных направлений внутреннего туризма в Италии остаются Альпы. Летом в горы едет пятая часть итальянских отпускников. При этом в 2010 году средний срок пребывания в регионе составил чуть больше 5 дней. Как это выглядит на практике? Шумная семья, молодая пара или одинокий путешественник поселяются в горной гостинице меньше чем на неделю. Учитывая, что первые три дня медики рекомендуют воздерживаться от длительных прогулок, чтобы дать телу приспособиться к изменению давления и климата, на активный отдых у туристов остается 2-3 дня. Конечно, отпускники пренебрегают подобными рекомендациями. С первого дня, а точнее с самого утра, они загружаются в фуникулеры, чтобы, выйдя из кабинок, взбираться выше по альпийским тропам. Нет времени ждать! Общие данные подкрепляются разочарованными свидетельствами хозяев гостиниц. Десять лет назад в Альпах все еще нередким был двухнедельный отдых, отпуск-villeggiatura. Отпуск планировался загодя, а с туристов можно было не требовать залога за проживание, на случай отмены заказа. Это были последние такты симфонии длительных отпусков, растянувшейся с середины шестидесятых, когда средний срок пребывания в альпийских деревнях составлял около 12 дней. Можно добавить, что накануне Второй мировой войны, когда горный туризм был далек от массового, этот срок составлял еще более щедрые 15 дней. Относительная демократизация поездок в горы переподчинила их логике отдыха как инвестиции: короче, но насыщеннее. До середины 2000-х преобладающей формой заказа и оплаты альпийских гостиниц была понедельная. Сегодня мало кто из владельцев отвергнет визитеров, желающих провести в горах 2-3 дня.
В целом, при нынешней системе занятости и доходов итальянцы реже путешествуют и чаще пользуются тремя-четырьмя недельными отпусками, а не одним длинным. Снижение среднего времени поездок продолжается с начала нулевых, то есть с периода, когда на итальянском рынке занятости утвердились принципы гибкого труда. Почти тогда же, в 2003 году, из трудового законодательства были сняты все ограничения на максимальную длительность рабочего дня, рабочей недели и сверхурочного труда. Если это не увеличило нагрузку на работников мгновенно, то окончательно узаконило все виды гибкого и шаткого найма. В частности, способствовало дальнейшему распространению знакомой нам системы месячных контрактов, по которой в России живут уже не только сезонные работники, но и часть преподавателей, продавцов, офисных служащих. При такой системе оплате подлежат часы и дни работы, а не месяц или год производительного времени жизни, включая отдых.
Следствием этого сдвига стало не только дробление отпусков, но также детализация и рост счетов, предъявляемых конечному потребителю, включая туристов. Отдельные услуги и предметы, ранее составлявшие единый продукт, подобно воде и напиткам, на которые еще недавно приходилась весьма скромная доля из общей цены обеда или ужина, во имя рентабельности все чаще изолируются. А обслуживание все чаще передается семьями владельцев заведений внешним исполнителям. В Италии уборщики, официанты, разносчики, заправщики и т.д. нередко рекрутируются из мигрантов, включая наших соотечественников и соседей по СНГ, чей доход основан на почасовой и сдельной оплате или зависит исключительно от объема продаж и чаевых. Рост общей суммы расходов даже при некотором снижении цен на отдельные компоненты также ведет к сокращению времени отдыха. Таким образом, недавний финансовый кризис оказывается ширмой, за которой протекает более глубокий и устойчивый процесс, преобразивший искусство беспечного отдыха в машину посуточной и поштучной тарификации.
В наиболее популярных туристических зонах итальянских Альп, таких как Валь Гардена, эффекты коммерческой колонизации времени отпуска режут глаз особенно остро. В 1960 - 1980-х здесь господствовал «благородный» медленный отдых, с неторопливыми прогулками и спортивным альпинизмом, кухней из свежих продуктов и обильными завтраками, просторными гостиничными комнатами и почти обязательным живописным видом из окон. Массовая «точечная» застройка деревень семейными гостиницами, все более частое оборудование их открытыми бассейнами, строительство больших паркингов, новых фуникулеров, магазинов спортивных товаров, детских площадок с громкой музыкой и мороженым при входе в горные долины, асфальтирование горных троп радикально преобразили альпийский пейзаж, растворив его в сопутствующей инфраструктуре. Господствующая модель обслуживания также подверглась коррективам: от медленного обживания к ускоренному обороту. Учитывая, что большинство туристов не задерживается надолго, иные рестораны перешли со свежих ингредиентов на замороженные, иные сдвинули столики и снизили стандарты обслуживания. Все эти изменения вытеснили уединенный горный отдых из тех пространств, куда за ним по привычке устремляются массы туристов. Невзирая на альпийскую исключительность, все здесь происходящее вписывается в общий ряд следствий гибкого труда и сокращенного отдыха.
Российский авангард гибкого труда
Нетрудно видеть, что место России в этих процессах далеко не крайнее. Несмотря на многозначительные упреки с высоких трибун, мы трудимся и отдыхаем в ритме, созвучном мировому. Гибкий труд, зыбкие условия найма и растущая фрагментация времени отдыха вошли в наши привычки даже раньше, чем в европейских обществах. «Самая читающая страна» была обязана этим гордым самонаименованием избытку свободного времени, рассеянному в лакунах позднесоветского контроля. К концу нулевых время закончилось. Вместе с бесконечными разговорами на кухнях, образованием ради науки, долгими отпусками. Рынок, который в начале девяностых манил свободой труда и передвижений, в начале этого десятилетия вынуждает покрепче держаться за самое близкое и необходимое. В этом году больше половины жителей России провели лето дома или на даче. За границу, несмотря на восторги туроператоров, отправились лишь 2% соотечественников .
Это далеко не предел. Со вступлением в силу ФЗ-83 о переводе бюджетных учреждений в режим финансовой автономии, с дальнейшей атакой крупного бизнеса на нормативы рабочей недели и оплаченного отдыха, Россия имеет все шансы сместиться к Японии и США. Отнюдь не в лучшем смысле этих ориентиров. Даже если такие меры как ФЗ-83, на первый взгляд, не имеют ничего общего с продолжительностью отпусков, снижение гарантированной оплаты труда ведет к сокращению времени отдыха не только под давлением дирекции учреждений, но и «по желанию» самих работников. Стоит ли удивляться, что российские школьники все хуже владеют мировой географией. Ведь большинство из них не поедут за границу с родителями в отпуск. А какой еще может быть практический толк от географии через столько лет после окончания холодной войны? Автор: Бикбов Александр
|
