В Россию вернулись забастовки. В одном лишь ноябре бастовали автопроизводители, докеры в Туапсе и Санкт-Петербурге, намечают забастовку железнодорожники. Рабочие различных отраслей полагают, что им недоплачивают. Хотя зарплаты в этих отраслях выше среднероссийских, а некоторые усматривают в росте числа забастовок предвыборную агитацию профсоюзов, уже можно предположить, что этот «красный ноябрь» в России не последний. Слишком уж власти и партии увлекаются социалистической риторикой – придется платить и им, и работодателям.

На европейский манер

Наибольшую активность в последние годы проявляли профсоюзы отнюдь не самых бедных производств. Летом прошлого года многотысячные митинги устраивались в нефтяной столице России Сургуте. Рабочие Сургутнефтегаза тогда требовали пересмотра формы оплаты труда (разнообразные надбавки в зарплате могли составлять до 80 процентов от заработка, и их легко было снять административными методами). Но речи о полномасштабной забастовке сургутских нефтяников не было, да и лидеры профсоюза в результате подверглись гонениям со стороны менеджмента.

Не раз уже устраивали забастовки рабочие российского Ford, – они-то и открыли нынешнюю серию забастовочной активности. 7 ноября профсоюз объявил о начале «предупредительной забастовки». Приблизительно через сутки забастовку прекратили – суд Ленобласти вынес решение не в пользу забастовщиков. Для работников Ford это была уже вторая забастовка за год. Рабочие останавливали конвейер на сутки в феврале этого года.

Когда в очередной раз забастовали работники Всеволожского завода Ford в Ленинградской области, в этом не было ничего удивительного – не первый раз бастуют. Да и администрация завода не рискует вступать в острое противостояние с рабочими – не грозит репрессиями, не увольняет активистов (так поступали и в Сургуте, и на «АвтоВАЗе»). Однако это, как оказалось, был еще не конец.

Вслед за рабочими Ford забастовали докеры в Туапсе (там тоже было решение суда не в пользу бастующих), а сразу после завершения их забастовки – докеры в Петербурге. В Питере забастовка началась 13 ноября и продлится, по словам представителей забастовочного комитета, минимум до конца недели. Бастующие рабочие требуют повышения тарифов на 30 процентов. Руководство пока на уступки идти не хочет, считая требования необоснованными. По словам главы забастовочного комитета Александра Моисеенко, на данный момент речь идет о перерасчете зарплаты с 1 октября с увеличением ставки на 10 процентов. С 1 января они требуют повысить зарплату всем сотрудникам порта еще на 15, а докерам - на 10 процентов.

Вчера на работу в порту вышли специально привлеченные штрейкбрехеры. Согласно данным администрации порта, сторонние рабочие не привлекались, погрузо-разгрузочные работы ведутся при непосредственном участии грузовладельцев, которые были вынуждены искать трудовые ресурсы самостоятельно. По данным забастовочного комитета, за первые сутки акции грузооборот в порту снизился на 70 процентов. Администрация порта заявляет, что все обязательства перед клиентами выполняются.

Наконец, вроде бы подтвердили твердое желание устроить забастовку в конце ноября железнодорожники.

Организатор забастовки председатель Российского профессионального союза локомотивных бригад железнодорожников (РПЛБЖ) Евгений Куликов заявил, что в акции планируют принять участие около 10 тысяч работников компании из четырнадцати регионов России. По словам Куликова, он понимает, что забастовка в первую очередь скажется на рядовых пассажирах, но железнодорожники не хотят, чтобы «за их счет компания поправляла свое финансовое положение, содержала футбольные клубы и занималась благотворительностью».

Протест на уровне погрешности

Между тем забастовок в России как бы и нет. Росстат активности рабочих зачастую просто не замечает. Забастовки либо регистрируются не так, как нужно, и опротестовываются предпринимателями в суде, либо работодатель (как кажется чиновникам) разрешает спор с трудовым коллективом до забастовки. По крайней мере, если в октябре 2005 года прошло 2565 забастовок, в которых участвовало 83.8 тысячи человек, то уже в 2006 году поразительным образом сократилось до 8 c общим количеством участников чуть более тысячи человек.

Справка: активность забастовщиков с точки зрения Росстата

2006 год

- В 2006 году Федеральная служба статистики (Росстат) зарегистрировала 8 забастовок, в которых участвовало 1.2 тыс. человек.

2007 год

- В январе забастовок не зарегистрировано. 

- В феврале была зарегистрирована одна забастовка, в которой участвовало 800 человек. 

- В марте, апреле и мае не зарегистрировано ни одной забастовки. 

- В июне зарегистрирована одна забастовка (100 человек). 

- В июле зарегистрирована одна забастовка (60 человек). 

- В августе-сентябре не зарегистрировано ни одной забастовки.

Причина в том, что ТК практически не оставил работникам крупного предприятия возможности объявить забастовку. Трудовой Кодекс значительно усложнил для служащих и профсоюзов разрешение коллективных трудовых споров, процедуры объявления и проведения забастовки. Профсоюзы лишены права выдвигать требования и объявлять забастовку без одобрения общим собранием или конференцией работников (на ней должно присутствовать не менее двух третей работников, за забастовку должно проголосовать не менее половины).

Кроме того, забастовки запрещены в организациях, связанных с обеспечением жизнедеятельности населения (энергообеспечение, отопление и теплоснабжение, водоснабжение, газоснабжение, авиационный, железнодорожный и водный транспорт, связь, больницы), в том случае, если проведение  забастовок  создает угрозу обороне страны и безопасности государства, жизни и здоровью людей. В этом контексте не вполне понятно, как будут бастовать железнодорожники.

Сами россияне не слишком доверяют активным формам противостояния с работодателем, хотя более половины позитивно в целом относятся к забастовкам и иным формам протеста, как инструменту защиты своих прав. Но это лишь теоретически. Согласно апрельскому социологическому опросу, самый распространенный способ защиты своих трудовых прав - обращение непосредственно к начальству по месту работы. За последние три года доля тех, кто прибегал к нему, немного сократилась - с 21% до 17%. Другой распространенный способ реакции на нарушение трудовых прав - смена места работы (7%). Еще меньше тех, кто использовал для разрешения ситуации личные связи (помощь друзей, знакомых, родственников) - 5%, обращался в суд (4%), просто стал меньше и хуже работать (2%). По 1% опрошенных участвовали в митингах, забастовках, других акциях протеста, отстаивали свои права силой или угрозой силы, вынуждены были давать деньги, подарки.

На фоне всех этих способов разрешения трудовых конфликтов и отстаивания своих прав обращение в профсоюз или в совет трудового коллектива занимает скромное место в конце списка - к нему прибегало всего 3% из числа опрошенных работников.

Между тем, в 2005 году работодатели нарушили права 44% опрошенных, а 62% респондентов полагают возможным бастовать для защиты своих прав. Проблема в том, что профсоюзная деятельность долгое время была прерогативой наследников советских профсоюзов и официальной «наследницы» ВЦСПС – Федерации независимых профсоюзов России. О защите прав рабочих там зачастую не в состоянии заботиться. Доходит до того, что промышленники не понимают, зачем им профсоюзы – путевки в корпоративные санатории может и администрация распределять, а ничем больше профсоюзные работники не занимаются.

Неостановимый рост

Однако основной тренд (и нынешние события тому свидетельство) – повышение активности работников, увеличение числа забастовок и рост профсоюзной (прежде всего, профсоюзов, "генетически" не связанных с советскими) активности. По мнению наблюдателей, в росте забастовочной активности некоторое значение имеет приток рабочих нового поколения. Они не усвоили представления о работодателе как благодетеле, и о государстве, которое защитит. У людей старшего поколения представления совсем другие – большинство работающих пенсионеров (57%) и работников предпенсионного возраста (47%) считают, что отношения между наемным работником и работодателем должны регулироваться государством.

Как полагает директор Института «Прямое действие» Карин Клеман, забастовки и прочие акции протеста инициируют более молодые рабочие, более высококвалифицированные, нередко имеющие опыт общения с зарубежными коллегами и обладающие широким кругозором. Они высоко оценивают свои способности и не согласны продавать свои умения и навыки за бесценок.

В то же время относительно медленно растет популярность профсоюзов. Согласно майскому опросу уже (или всего – как посмотреть) 17% работников  видят уникальную роль профсоюзов в посредничестве между работником, государством и работодателем. По их мнению, государство должно обеспечивать минимальные гарантии работникам, а остальные вопросы должны решаться совместно работодателем и профсоюзом. В 2005 году таких людей было на 4 процента меньше. Так что протестный потенциал растет.

Это вполне логично – чиновники и бизнесмены заявляют о непрекращающемся экономическом росте, о социальной ответственности бизнеса (это ведь не только скупка общественно значимых коллекций) и социальной справедливости (природной ренте, налогах на роскошь, компенсациях за приватизацию и т.д.). При популярности этой риторики у публичных политиков (практически все партии в России используют социал-популистские лозунги) и даже чиновников (исключением, пожалуй, являются спикеры Минфина и МЭРТа) неудивительно, что российские рабочие тоже хотят получить свою долю этого самого роста.

По данным опросов, почти 60 процентов россиян считают, что им недоплачивают. Недаром профсоюз АвтоВАЗа требовал повышения зарплат работникам предприятия до 25 тысяч рублей, как-то обещала «Единая Россия» перед выборами в Самарской области – сработал эффект разочарования от несбыточных обещаний. Поскольку социальная риторика в российской политике вряд ли прекратится в ближайшие годы, есть все основания полагать, что число трудовых конфликтов будет лишь расти. Если, конечно, не включится репрессивный аппарат.