|
 |
|
Предлагаем вниманию читателей обзорную статью по трудовым конфликтам и развитию ситуации в сфере занятости в 2008 году социолога, директора «ИКД» Карин Клеман. Если говорить об общих тенденциях в сфере социально-трудовых прав, характерных для прошедшего года, отметим явный рост социальной напряженности, связанной как с экономическим кризисом, так с усиленной репрессивной политикой работодателей. За 2008 год, по данным ИКД и Центра социально-трудовых прав, прошли, как минимум, 106 трудовых конфликтов. За 4-й квартал 2008 г. зафиксировано 40 трудовых конфликтов. Это значительно больше, чем в 1-м (17 конфликтов), во 2-м кварталах (19 конфликтов) и даже в 3-ом квартале (30 конфликтов).
Среди них – около 27 забастовок (чаще всего, стихийных), 40 уличных выступлений, 14 голодовок и 26 индивидуальных (но организованных коллективно) отказов от выполнения работы. При этом резко возросло число митингов и прочих уличных выступлений в четвертом квартале, и резко сократилось число забастовок как таковых, особенно, по сравнению с третьим кварталом. Видимо, уличные выступления за стеной завода кажутся работниками наилучшим способом борьбы против сокращений и за сохранение производства. Можно предположить, что это влияние кризиса и связанной с ним угрозы потери работы.
Относительно успешности предпринятых работниками действий отметим сразу, что большинство конфликтов привели к удовлетворению хотя бы части их требований, хотя, как правило, не сразу, а намного позже акции (обычный ход работодателей, чтобы не создавать «плохого» примера). Но с другой стороны, работодатели стараются обезопасить себя от новых волнений, чаще всего, методом давления на «организаторов» протестных действий, особенно, когда те принадлежат альтернативному профсоюзу.
Общие характеристики трудовых конфликтов уходящего года
Если первые 9 месяцев 2008 года растет число забастовок, причем носящих еще отчасти тот наступательный характер, который мы выделили в 2007 году в качестве основного новшества (т.е. с требованием о повышении зарплаты или улучшении условий труда), то в четвертом квартале на смену забастовкам приходят либо уличные акции (митинги, пикеты, блокады дороги и др.), либо индивидуальные отказы от работы из-за невыплаты зарплаты.
Напомним, что речь идет о ст. 142 ТК РФ, согласно которой в случае задержки заработной платы на срок более 15 дней работник имеет право, известив работодателя в письменной форме, приостановить работу на весь период до выплаты задержанной суммы. Формально это не считается забастовкой, поэтому работодатели не могут подать в суд за незаконную забастовку. Хотя есть исключения, например, руководство управления ФГУП «Военно-морское строительное управление Северного флота» подал в суд на первичную профсоюзную организацию предприятия, которая помогла людям оформить индивидуальные отказы от выполнения работы из-за невыплаты зарплаты. Впрочем, суд отказал ему в удовлетворении иска.
Стоит особенно подчеркнуть роль профсоюзов в использовании этой формы протеста. Как правило, она представляет собой эффективный способ давления на работодателей лишь в том случае, если большое количество работников подают заявления об отказе от работы – тогда возможна приостановка производства, а давление со стороны работодателя затруднительно. Кроме того, поскольку с принятием нового Трудового кодекса профсоюз фактически лишен права на проведение забастовки, этот способ содействия рабочей борьбе является наиболее доступным. Видимо, все больше работников и профсоюзов учатся использовать право на индивидуальный отказ от работы как форму легальной забастовки, особенно приемлемой в период кризиса и роста задолженности по зарплате. А как раз кризис проявляется сейчас, в первую очередь, массовой задержкой зарплаты.
Кажется, на данном этапе кризиса, профсоюзы и работники нашли удачный вариант «антикризисного» типа трудового конфликта. Однако стоит отметить, что даже в таком формате коллективные выступления, связанные с кризисом, не приобрели массовый характер и даже не охватывают все предприятия, столкнувшиеся с трудностями. Кажется, большинство работников испытывают тревогу за будущее своего предприятия и за свое рабочее место и занимают, скорее, выжидательную позицию. Если массовые волны протеста вообще можно прогнозировать, то, по всей видимости, не раньше марта-апреля 2009 года. Пока люди как-то пытаются выживать на две трети зарплаты, подрабатывают, и, в основном, использует вынужденный отпуск для долгожданного отдыха после длительного периода сверх-эксплуатации.
Кроме коллективно организованных индивидуальных отказов от работы, работники все чаще прибегают к уличным акциям с широким спектром требований, связанных в основном с сохранением предприятия и рабочих мест. Насколько можно судить исходя из имеющих данных, эти митинги мало влияют на решение работодателя о сокращениях, но могут привлечь внимание общественности и властей и этим как-то «тормозить» ситуацию. Были редкие случаи перекрытия дороги или «захвата» кабинета директора (так, 12 ноября на Уфимском приборостроительном производственном объединении произошла забастовка в форме одновременного прихода на личный прием к директору государственного авиапредприятия ста работниц цеха №5), но пока преобладают «мягкие» формы митингов и стихийных сходов. Не зафиксированы (пока?) случаи захвата предприятий рабочими в ответ на разворовывание завода, как было на некоторых западных предприятиях и как было в самой России в конце 90-х.
Массовые социологические опросы мало, что могут сказать о реальном протесте, но свидетельствуют о смене настроения в виду роста фонового недовольства работодателями, и (что новое) - властями. В обнародованном в декабре опросе, проведенном Фондом «Общественное мнение», 27% работающих опрошенных заявили о своей готовности принять участие в забастовке, что составляет рекордное количество за последние годы.
Ожидать всплеск протестной деятельности в ближайшее время, повторим, вряд ли стоит. От тревожных настроений и абстрактного недовольства до акций протеста – целая пропасть. Но отдельные события указывают на явную смену восприятия властей и самого протеста. Напомним лишь о стихийной блокаде железной дороги в пос. Матырский (Липецской обл.), бунте пенсионеров в Барнауле или автолюбителей во Владивостоке.
Однако, как видно по вышеуказанным примерам, в данный момент самые громкие и радикальные акции протеста обошли предприятия стороной, протестующие обратили свое недовольство и свои требования к местным или федеральным властям.
Широкий географический и отраслевой охват
Забастовки и трудовые конфликты распространены по всей стране от Владивостока до Калининграда. И в Сибири, и в центральных, и в южных регионах – везде происходят трудовые конфликты. Забастовки происходят не только в крупных городах, которые одновременно являются крупными индустриальными центрами. Значительная их часть проходит в малых городах и поселках, особенно на градообразующих предприятиях. Тогда работники вместе с жителями борются за спасение всего поселка. Так можно интерпретировать конфликты на Байкальском ЦБК, где с октября прошли несколько массовых митингов против сокращений и за выплату задолженности по зарплате. Также, можно упомянуть митинг 20 декабря в Магнитогорске, прошедший 8 ноября митинг работников ОАО «Пикалевский цемент» (входящее в «Евроцемент-групп») против планов массовых сокращений, Тутаевский митинг 14 декабря (также против угрозы сокращений), протестные акции 2 декабря и 2 ноября в поселке Петровском Гаврилово-Посадского района Ивановской области, в ходе которых работники местного спиртзавода требовали погашения задолженности по заработной плате, а жители поселка – прекратить «чиновничий беспредел».
Отраслевой разброс трудовых конфликтов также велик. Прежде всего, однако, это перерабатывающие отрасли (особенно металлургия, цементная, деревоперерабатывающая и химическая отрасли), добывающие отрасли (особенно угледобыча и золотодобыча, нефтяные и газовые гиганты держат своих работников в железном кулаке), строительство, транспорт. Но кроме этого, забастовки происходят в машиностроении, здравоохранении, в оборонной промышленности, в сфере обслуживания и коммунального хозяйства, легкой промышленности. Не остается в стороне и бюджетный сектор.
Пожалуй, явное отличие по сравнению с позапрошлым годом – меньше трудовых конфликтов зафиксировано на российских филиалах транснациональных компаний. Либо же профсоюз уже выстоял на предприятии и сумел навести порядок (в случае с Фордом, например), либо же, наоборот, идет жесткая борьба против вновь созданного профсоюза (в случае с ТаГАЗом).
Действующие лица конфликтов
Растущая роль профсоюзов
Роль профсоюзов растет, что является позитивным признаком появляющейся организованности и координации действий – необходимый залог успешной кампании. Самые громкие забастовки прошедшего года были организованы профсоюзами, в первую очередь, - «альтернативными» профсоюзами. Упомянем в качестве примера забастовку на шахте «Красная шапочка» при содействии Независимого профсоюза горняков (НПГ) (более ста горняков шахты в конце марта отказались подниматься из забоя на поверхность, выдвинув ряд требований владельцам шахт, в том числе о повышении зарплаты на 50 %, затем последовала голодовка, закончившаяся 18 апреля возобновлением работы после получения соответствующих обещаний). Или же забастовку, прошедшую 28 апреля, на московской железной дороге, которую организовал «непризнанный» Свободный профсоюз локомотивных бригад железнодорожников (РПЛБЖ).
Но самый распространенный метод содействия у профсоюзов – организационная помощь при оформлении индивидуальных отказов от выполнения работы из-за невыплаты зарплаты. Этот метод используют все дееспособные профсоюзы, как и «новые», так и «традиционные».
Однако в то же время профсоюзы подвергаются усиленному прессингу, даже если сравнить с прошлым годом. Так были случаи избиения профсоюзных активистов «неизвестными лицами» (на Форде, ТаГАЗе, ВАЗе и др.), были случаи задержания и даже ареста (лидер профсоюза АЛРОСА, арестованный 13 сентября «за хранение наркотики», до сих пор сидит в тюрьме, скорее всего, это месть за успешную голодовку-забастовку работников автобазы №2 и ремонтно-механических мастерских Удачнинского ГОКа АК «АЛРОСА» 25-27 августа), А уж более мелкие преследования и практика дискриминации работников за принадлежность к «нелояльному» профсоюзу распространены повсеместно.
Ужесточение политики управления со стороны работодателей
Борьба с независимыми профсоюзами – одно из проявлений ужесточения политики управления рабочей силой, применяемой работодателями во время кризиса.
В условиях кризиса или ожидания его работодатели нацелены на урезание затрат на рабочую силу, на сохранение прибыли или хотя бы капитала, а также на установление полного контроля над профсоюзами и прочими «бунтовщиками». При этом, как отмечают многие эксперты, руководители целого ряда предприятий списывает на «кризис» собственные недоработки и некачественное управление, а то и вообще мошенничество. Вызывают негодование работников и те многочисленные случаи, когда годами (хотя бы с начала 2000-х и экономической «стабилизации») прибыль росла несравнимо быстрее заработной платы, акционеры и управленцы «нагло» обогатились, а после начала кризиса убежали с обанкротившихся предприятий, оставив за собой огромную задолженность по зарплате (и не только) и угрозу массовых увольнений. В качестве примеров можно упомянуть авиакомпанию «КрасЭйр», почти все «кризисные» строительные фирмы, многие цементные заводы, некоторые металлургические заводы и т.п.
Особенно тщательно работодатели скрывают информацию об истинном положении дел на предприятии, так, чтобы работники не смогли иметь достоверные данные, позволяющие предпринять адекватные контрмеры. Открытые источники и официальная статистика сильно искажают реальность – и по количеству трудовых конфликтов (за 11 месяцев 2008 года Росстат зарегистрировал всего четыре забастовки) и по объему задолженности по заработной плате и по планам сокращений. В этих условиях можно было бы опереться на информацию, которой располагают профсоюзные организации. Но те, по крайне мере, большинство из тех, кто входит в Федерацию независимых профсоюзов России (ФНПР), отказываются передать общественности имеющуюся у них информацию. В декабре стало известно о том, что региональные объединения ФНПР скрывают от общественности данные об увольнениях на предприятиях, да и вообще все данные, касающиеся внутренних дел предприятий. Этим профсоюзные объединения подчиняются требованиям работодателей. Таким образом, отказываясь обнародовать информацию, которой располагают, профсоюзы ФНПР объективно занимают позицию работодателя и мешают работникам предпринять эффективные действия для защиты своих интересов во время кризиса. Со своей стороны, свободные профсоюзы (намного менее представительные) начинают кампании по сбору информации на предприятиях, где они присутствуют.
Паника властей
Пока власти настойчиво призывают людей не паниковать, создается четкое впечатление, что, если до сих пор население скорее спокойно и выжидательно реагирует на кризис, то правящие круги как раз паникуют. Иначе как объяснить ужесточение законодательства об экстремизме и о «госизмене»? Как объяснить жестокий разгон омоновцами популярных (широко обсужденных) акций протеста автомобилистов во Владивостоке 20 и 21 декабря? Охота на выдуманных «организаторов» стихийных акций протеста барнаульских пенсионеров 26-30 октября против отмены льготного проездного, или неких «зачинщиков» акции матырцев (поселок в Липецкой обл.), которые 30 декабря перекрыли железнодорожную трассу в знак протеста против вредного стекольного производства?
Поскольку профсоюзные деятели редко участвуют в стихийных уличных акциях, трудно их ловить на этом, поэтому применяется другой метод: задержание под выдуманным предлогом (уже упомянутый случай с лидером профсоюза АЛРОСА, или задержание 10 декабря председателя нового профсоюза ООО «Теннеко Аутомотив-Волга» под предлогом того, что он «похож» на разыскиваемого преступника). Кроме того, участились странные и нераскрытые случаи бандитских нападений на профсоюзных лидеров (Алексей Этманов, лидер профсоюза Форда и одновременно межрегионального профсоюза работников автопрома подвергся в ноябре двум нападениям). По слухам, распространенным отдельными Интернет-СМИ, некоторые из этих случаев могли уходить корнями в высший эшелон власти – то крыло элиты, которое нацелено на силовой путь подавления протеста, могло пытаться таким образом пересечь протесты, профилактически «обезвредив» потенциальных мятежников.
Однако, если некоторые высокопоставленные чиновники думают таким образом контролировать ситуацию и избежать бунтов, то они глубоко ошибаются. Скорее, наоборот, лишив протестную волну организующего начала, они обрекут себя на спираль насилия.
То же самое можно говорить и о репрессивном законодательстве, особенно по части регулирования трудовых споров. Уже более года социологи и юристы, эксперты в этой области, работают над поправками к Трудовому кодексу, которые бы облегчали процедуру проведения забастовки. На пресс-конференции 31 октября в Москве они в очередной раз пытались донести свою тревогу до власти и общества. В связи с кризисом ожидается всплеск акций протеста, в том числе на производстве, поэтому особенно важно сейчас вернуть работникам право на забастовку, иначе акции протеста будут носить все более стихийный и деструктивный характер, как и для самих рабочих, так и для общества в целом. Но политики остаются глухими. С мая 2008 года поправки, предложенные экспертами, «зависли» в Роструде. Есть предположение, что существует негласный приказ во время кризиса законодательство о труде «не трогать». По крайне мере о необходимости введения такого моратория публично объявил Михаил Шмаков, глава ФНПР. В противовес этому свободные профсоюзы и некоторые прогрессивные депутаты заявляют о необходимости срочного внесения целого ряда поправок, расширяющих права профсоюзов и наемных работников. И именно в связи с кризисом.
Новый актор: гастарбайтеры
Трудовые конфликты охватывают почти все социально-профессиональные категории работников (пока за исключением, может быть, лишь тоже затронутого кризисом «офисного планктона»). Если в 2007 году передовой отряд забастовочного движения составили высококвалифицированные и относительно молодые работники, то вместе с кризисом и распространением такой формы действий, как митинги, все больше активизируются пожилые работники, работающие пенсионеры и малоквалифицированные работники.
Но стоит особенно отметить активизацию специфической категории работников – самой дискриминированной и уязвимой – гастарбайтеров. За 2008 год были зафиксированы несколько случаев стихийных забастовок иностранных строителей, но самой нашумевшей и показательной стала акция строителей-гастарбайтеров, устроивших двухнедельную забастовку в Екатеринбурге с 27 ноября по 9 декабря. Благодаря своей организованности и сплоченности им удалось добиться выплаты задолженности по зарплате. Напомним, более 300 строителей из Таджикистана, Узбекистана и Киргизстана, строящих элитный дом в центре города, устроили забастовку, требуя выплатить зарплату за выполненные работы. Удалось победить во многом благодаря сплоченности самих иммигрантов, организованным действиям (обошлось без провокаций и беспорядка), а также помощи со стороны таджикского сообщества и региональных профсоюзов. Кроме того, СМИ широко и объективно осветили конфликт, который вызвал большой общественный резонанс, что заставило прокуратуру вмешаться. Случай не редкий, но вопиющий – на протяжении трех-четырех месяцев люди не получали зарплату. При этом стройка почти закончена. Фактически, использовался рабский труд. Поэтому и решили рабочие не покидать стройку до тех пор, пока им не выплатят заработанное. Дежурили круглосуточно у костра.
Это случай ярко показывает, что даже в отсутствии всяких ресурсов типа финансовых или административных можно добиться успеха благодаря самому значимому ресурсу в деле коллективных действий – солидарности.
Каковые перспективы рабочего движения
Судя по экспертным мнениям, кризис только начинается, и надо рассуждать о перспективах рабочего движения именно в условиях кризиса.
Очевидно, что методы действий надо будет скорректировать исходя из реалий кризиса, и вряд ли забастовка станет наилучшим способом борьбы. Скорее всего, будут дальше развиваться такие формы, как коллективно организованные индивидуальные отказы от работы и уличные акции. Вместе с ухудшением общей ситуации и положения работников, скорее всего, стоит ожидать всплеска стихийных акций и некоторой радикализации в виде перекрытий улиц. Возможные такие методы, как захваты предприятия (но это возможно лишь при наличии коллективного органа, способного взять на себя функцию контроля над производством, иначе это будет однодневные акции, впоследствии жестоко подавленные). Вероятны акты насилия, тем более, если будут перекрыты все возможности «мирного» протеста, и если дальше будет продолжаться борьба на уничтожение самых дееспособных и активных профсоюзов.
Очевидно еще, что в условиях кризиса для успешных действий необходимо обратить требования, как к работодателям, так и к властям, которые несут ответственность за общий экономический курс и обязаны вмешиваться в случае особенно трагических социальных ситуаций. Поэтому будут предприниматься усиленные попытки выйти на региональный, а то и на федеральный уровень, чтобы был хотя бы шанс разрешить кризисную ситуацию в пользу работников.
В этой связи крайне необходимо наличие не только организационных структур, но и координирующих – межрегиональных и межотраслевых. Где их взять?
ФНПР как таковая - инертная и бюрократизированная структура, неспособна к конфликтным ситуациям, и вряд ли будет играть такую роль, по крайне мере, на федеральном уровне.
Свободные профсоюзы начали вновь расти с 2006 году, но пока еще мало представлены и слабы. Пожалуй, межрегиональный профсоюз работников автомобильной промышленности (МПРА) является на сегодняшний день самой перспективной координационной структурой. Можно также упомянуть некоторые отраслевые профсоюзы, входящие в ФНПР, такие как Горно-металлургический профсоюз (ГМПР) или Профсоюз агропромышленного комплекса (АПК).
Отметим еще возможную роль координационных советов или комитетов солидарных действий, действующих в рамках Союза координационных советов России (СКС) или сами по себе, на уровне отдельных городов. Если, как это сейчас медленно происходит в Санкт-Петербурге, в Ижевске, Перми и ряде других городов, начнется процесс сближения профсоюзно-рабочих структур и коалиций социальных активистов, то возможна какая-то координация на базе этих расширенных комитетов. О такой возможности отчасти говорит успех проведенной 25 октября в 32 регионах страны исключительно по инициативе низовых сетей социальных активистов единой акции социального протеста «День гнева». О возможной солидарности между различными социальными активистами и профсоюзными деятелями говорят акции протеста, прошедших 30 ноября в Москве (300 участников), Санкт-Петербурге (около 100 участников, но большая профсоюзная делегация) и ряде других городов в знак протеста против нападений на социальных и профсоюзных активистов.
Отметим, наконец, возможную положительную роль некоторых левых активистов или прогрессивных депутатов, имеющих организационный опыт и способных придать некоторый динамизм процессу консолидации сил.
Но все это всего лишь вероятность. Пока что, несмотря на положительную тенденцию, отмеченную уже несколько лет, в России социальные движения еще слабы, мало взаимодействуют и почти отсутствуют в широком информационном поле. То же самое можно говорить о профсоюзном движении (имеется в виду профсоюзы, способные на конфликты и на выход из-за предела собственного предприятия). Есть зачатки, есть даже испытанные временем и давлением неформальные сетевые структуры, но нет уверенности в том, что они окажутся достаточными для координации действий, для выхода на общие требования и для расширения охвата.
Поэтому остаются вероятными бунты и прочие разовые всплески протеста, за которыми последуют, возможно, некоторые частичные и символические уступки, но наверняка - расправы над «зачинщиками» и ослабление общего движения.
Однако гадать, какая из версий окажется самой реальной, я не берусь. Да и гадать пока рано. Кризис только начинается... Автор: Клеман Карин
|
