Каждый третий россиянин не доверяет врачебным диагнозам. А каждый пятый считает, что хотя ситуация в отечественном здравоохранении постепенно меняется к лучшему, негативные моменты все еще преобладают. Служба «Скорой помощи» здесь не является исключением. Врачей и фельдшеров, как правило, ругают и не любят. Существует устойчивый стереотип, что бригады всегда опаздывают, за свою работу вымогают деньги, грубят пациентам. Когда сталкиваешься с вежливым, внимательным и отзывчивым врачом, приехавшим по вызову «03», удивляешься своей удаче. Но только ли врачи виноваты в таком имидже службы «Скорой помощи»? Как удалось выяснить, у самой станции, как и у любой закрытой структуры, есть свой «скелет в шкафу».

Врачи признают: работа на «скорой» – не сахар. «На станции сейчас созданы абсолютно нечеловеческие условия труда. Сотрудники не могут даже в туалет сходить. Целый день могут сидеть без обеда. Потому что они либо едут на вызов, либо находятся на вызове, либо возвращаются с вызова на станцию, – рассказал врач-психиатр Евгений Волдочинский, который три года проработал на «скорой», но вынужден был уволиться. – Благодаря нацпроекту «Здоровье» закупили машины, ввели дополнительные ставки, но этого все равно недостаточно. Пациенты теперь по шесть часов не ждут приезда «скорой», но остались другие проблемы. Например, внедрение электронных систем приема и учета вызовов не систематизировало эти вызовы, а наоборот, все усложнило».

У сотрудников, которые принимают вызовы от населения, есть специальный опросный лист, с помощью которого они могут по телефону оценить состояние больного. В погоне за показателями диспетчеры порой не задумываются о специализации необходимой помощи и пересылают вызовы свободным бригадам, не заботясь о том, в каком районе Москвы эти бригады в данный момент находятся.

«Бригад мало. Вызовов много», – объясняет Артем Луговой, врач-реаниматолог, он проработал на «скорой» четыре года, но перешел на работу в больницу. – Срочность вызова теперь не обсуждается. А здесь очень важно понять, есть ли необходимость в экстренной помощи или нет. Иногда звонят старушки, которым просто хочется поговорить. Участковый врач им не подходит. Одиноким пожилым людям необходимо общение в любое время суток. На телефоне должны сидеть образованные в этом смысле люди, которые могут переправить такой вызов поликлинике. Но сотрудники диспетчерской службы больше думают о надбавке «за напряженный и качественный труд», которая зависит от количества принятых вызовов и оперативности отправки бригад».

Врач-реаниматолог Евгений Спиридонов несколько дней назад уволился со «скорой» по собственному желанию. «Ухожу, несмотря на хорошую зарплату, – говорит он. – Врачи на «скорой» деградируют. Из 10 вызовов за сутки реанимационная бригада может ни разу не попасть на «профильный» вызов. Врачей отправляют к больным без разбору. По вызову «отравление таблетками, без сознания» отправляют линейную бригаду, а реаниматологи вынуждены ехать по сигналу «пенсионерка, скачет давление» или «бомж, алкогольное опьянение». Очень часто за сутки реанимационная бригада не делает ни одного укола и перевязки, при этом выполнив 8–10 вызовов. На вопрос, почему так происходит, диспетчер отвечает: «А чем линейная бригада от вас отличается?!».

Жалуются медики и на свою правовую незащищенность. «Ты никогда не знаешь, к кому попадешь на вызов: к алкоголику, наркоману, бандиту. Политика руководства всегда одна: кто угодно может пожаловаться на врача, эта жалоба будет удовлетворена, даже если она самая безумная. Никто разбираться не будет, – рассказывает психиатр Волдочинский. – Главное отреагировать и отчитаться».

Между тем в тех условиях, в которых работают доктора, ошибки практически неизбежны. «На седьмом этаже Станции находится комната, где сидят дежурные кардиологи и педиатры, – рассказал сотрудник кардиологической бригады, пожелавший сохранить инкогнито. – Сюда со всей московской «Скорой» поступают кардиограммы на расшифровку. Также звонят родители детей, которые хотят посоветоваться с педиатрами. На крохотном пространстве сосредоточено восемь или девять компьютеров. Люди работают, не имея возможности никуда отойти от мониторов. Хотя по правилам, работая у компьютера, нужно через каждые два часа устраивать получасовой перерыв. Но комнаты отдыха нет. Телефон звонит беспрерывно. Оборудование рассчитано на пятьдесят кардиограмм в сутки, а принимают около ста. В результате от усталости глаз врача «замыливается», все сливается в одну зеленую линию. Ошибки неизбежны».

«Неугодных» штрафуют

И это не единственные проблемы «Скорой». Врачи говорят, что руководство Станции взялось за «неугодных» специалистов. «Сейчас нередко сотрудника штрафуют не из-за низкой квалификации или врачебных ошибок, а потому, что он не нравится руководству. Всегда найдется формальный повод, чтобы оштрафовать и после трех взысканий уволить», – рассказал Александр Степанов, председатель профсоюза «Фельдшер.Ру».

В этом смысле характерна история заведующего четвертой подстанцией Эдуарда Петухова. Он проработал на «скорой» более 30 лет. Заслуженный врач РФ, автор нескольких книг. Первый раз Петухова уволили, но он восстановился по суду. Нашли нарушения. Уволили опять. Петухов снова подал в суд. «Существует масса инструкций, которые просто невозможно досконально знать. Каждый год выходит порядка двух тысяч приказов. Вот Петухова на чем-то и подловили», – продолжает доктор Степанов. Как иначе объяснить, что человек много лет руководивший подстанцией, получавший одни лишь благодарности, вдруг в одночасье сделался «профнепригоден»?

Злые языки утверждают, что причина увольнений заведующего четвертой подстанции упирается в «хозяйственный вопрос». Дело в том, что помещение этой подстанции очень ветхое. И в рамках нацпроекта должна быть построена новая подстанция. В связи с этим для руководства Станции крайне важно, чтобы заведующий четвертой подстанции был «единомышленником».

Диалога не будет

Николай Плавунов возглавил Станцию московской «Скорой помощи» два года назад. Его приход был воспринят коллективом с энтузиазмом. Восторгов поубавилось, когда выяснилось, что новый руководитель не собирается прислушиваться к голосу сотрудников. Тогда было решено создать свой профсоюз.

«Мы поняли, что кроме нас самих, никто не сможет нам помочь», – объяснил Артем Луговой. На Станции существует первичная профсоюзная организация при профсоюзе Департамента здравоохранения города Москвы. Но, по мнению многих сотрудников, она слишком зависима от главного врача (который, кстати, тоже состоит в профсоюзе), поэтому в трудовых спорах не может полноценно отстаивать интересы работников.

«Мы обратились к главному врачу станции Николаю Плавунову с предложением встретиться и обсудить наши проблемы. Он отказался», – рассказывает Александр Степанов. «Каждый раз, когда мы записывались на прием к главврачу, нас ставили в конец очереди. А когда она подходила, у Плавунова обязательно находились какие-то срочные дела», – добавляет Артем Луговой.

За больше чем два года главный врач московской «Скорой» так и не нашел времени поговорить с представителями профсоюза «Фельдшер.ру». Он ответил им письменно, обращаясь ко всему трудовому коллективу: «Учитывая нормы трудового законодательства РФ, для Главного врача Станции, как представителя работодателя, только профсоюзная организация Станции являются представителем работников в социальном партнерстве».

Юристы убеждены: главврач чересчур категоричен. «Работодатель должен сотрудничать со всеми профсоюзными организациями. Особенно, когда дело касается защиты прав сотрудников, входящих в профсоюз. Если он отказывается, представители этого независимого профсоюза должны обращаться в трудовую инспекцию», – говорит эксперт по трудовому праву Неправительственного экспертно-правового совета Владимир Миронов.

Инициатива по-прежнему наказуема

В трудовую инспекцию профсоюз «Фельдшер. Ру» пока не обратился. Сам глава профсоюза Александр Степанов готовится в суде защищать свои собственные права. Ему грозит увольнение. Степанов считает, что его неприятности начались после того, как он от имени профсоюза отправил предложение главврачу с просьбой пересмотреть условия коллективного договора фельдшеров и врачей. Но повод для придирок нашли совсем другой.

В свободное от дежурств время Степанов создал сайт по медицинской технике. У него появились контакты среди фирм, производящих медтехнику. Некоторых поставщиков, успешно работающих в других странах, интересовало, будет ли востребована техника в России. Так у Степанова появился немецкий реанимационный чемоданчик, не имеющий отечественных аналогов. Педиатр стал пользоваться эксклюзивной техникой на вызовах. О том, что такая аппаратура у Степанова есть, на «Скорой» давно знали и против ее использования не возражали. Ситуация изменилась в декабре прошлого года.

«Неожиданно ко мне стали приезжать проверяющие и интересоваться, почему у меня оборудование, не входящее в штатный комплект, – рассказывает Степанов.– Меня вызвали к заместителю главного врача. Он спросил, зачем мне это оборудование. Я ответил, что оно мне нужно для оказания качественной помощи».

Чемоданчик у Степанова изъяли. Влепили ему второе предупреждение. Потом нашли причину и для третьего. Детскую бригаду вызвали к четырехмесячному младенцу. Диагноз: обструктивный бронхит. Степанов с бригадой стабилизировал состояние малыша и отвез его в Морозовскую. Там диагноз подтвердили, тактику ведения больного одобрили.

«Проблема в том, что я выбрал тактику лечения, отличную от стандартной, – рассказывает педиатр.– Мне не хотелось одевать на младенца маску, предназначенную для взрослых. Препарат мог попасть ему в глаза. В результате меня обвинили в неправильном лечении больного».

11 февраля в суде Степанов будет оспаривать наложенные на него взыскания. Между тем не все сотрудники «Скорой» отваживаются отстаивать свои права. На неформальном сайте «Фельдшер.Ру» можно прочесть, что некоторые медики предпочитают уходить по собственному желанию, не дожидаясь третьего взыскания. «Руководство московской «Скорой» не заинтересовано в улучшении условий работы сотрудников. Зачем улучшать, если народ не жалуется? Тот, кто недоволен, пусть уходит, – объясняет ситуацию Артем Луговой. – Недовольных можно легко заменить. Врачи и фельдшера из всех регионов России приезжают работать в Москву. На столичной «Скорой» сейчас москвичей не более 25%. Зарплаты здесь намного выше, чем в регионах. Люди покупают регистрацию, снимают комнату в Москве и работают на износ. Бороться за свои права они не будут».

«Раньше на «Скорой» работали врачи по призванию. Для них главным было спасать людей. Сейчас народ идет на «Скорую» деньги зарабатывать. Но я, например, не хочу уходить в коммерческую службу. Там платят так же, как и у нас. Там, конечно, комфортнее. Меньше вызовов. Но почему я должен уходить?» – спрашивает Александр Степанов.

СПРАВКА

Станция скорой и неотложной медицинской помощи имени А.С.Пучкова – крупнейшее медицинское учреждение России. 28 апреля служба будет отмечать 110-летний юбилей. 53 ее подстанции, организованные по территориальному принципу, ежедневно обслуживают 6–8 тыс. вызовов. В год фиксируется более 4 млн. обращений, и ежегодно цифра возрастает на 100 тыс. При этом машины выезжают по 2,5 млн. вызовов, остальных обратившихся удовлетворяют советы консультационного пульта. 3% выездов осуществляется по повторным вызовам. В «Скорой помощи» работают более 8 тыс. сотрудников. По данным департамента здравоохранения Москвы, средняя нагрузка на бригаду в 2005 году составляла 12,7 выезда за смену.