|
 |
| Дани Ланг и Седрик Дюран |
|
Великая рецессия, период, в который богатые страны вступили в 2007 году, обернулась в Европе социальным опустошением. Во Франции есть все основания впасть в отчаяние по поводу новых правителей, пришедших к власти с июня 2012 года; действительно, бросить рабочие коллективы на произвол судьбы после неуверенных угроз национализации – это лишь вершина айсберга. Политика, проводимая правительством Франсуа Олланда включает меры бюджетной экономии в масштабах, невиданных со времен Второй мировой войны (запланированные в течение пяти лет сокращения в объеме 60 миллиардов евро), институционализация Европейского «золотого правила», ограничивающего структурный дефицит до 0,5% ВВП, план повышения «конкурентоспособности», предлагающий фирмам более 20 миллиардов евро в виде налоговых кредитов (7 миллиардов из которых должны быть получены в результате повышения НДС) без каких-либо ответных обязательств, и перенос в законодательство соглашения, подписанного организациями работодателей и профсоюзами меньшинства и нацеленного на резкое повышение внешней численной гибкости «рынка труда», то есть способности работодателей регулировать число нанятых работников, используя неустойчивые формы занятости и «облегченную» процедуру приема на работу/увольнения трудящихся. Это глубоко неолиберальная ориентация основана на ряде совершенных выборах, которые необходимо проанализировать.
Первый – это жесткая экономия. Дефляционная стратегия выхода из кризиса, пропагандируемая европейскими элитами, способна привести лишь к затяжному, болезненному спаду в экономике. После финансового кризиса, частному сектору необходимо выбраться из задолженности. Если, в добавок к этому, государство берется сокращать свои расходы, спираль экономической депрессии может стать только хуже. В течение четырех лет все прогнозы, которые делала «Тройка» (Еврокомиссия. МВФ и ЕЦБ), систематически опровергались действительностью, именно в силу их отказа рассматривать этот элементарный макроэкономический механизм. В самом деле, недавнее исследование МВФ как раз это и признало. Хотя МВФ привык считать, что сокращение государственных расходов на 1 евро снижает ВВП лишь на 0,5 евро, Фонд осознал, что в действительности это ведет к сокращению экономической активности на 0,9-1,7 евро.
Поэтому пока жесткая экономия расползается по всей Европе, нет ни малейшего шанса, что обещание Олланда направить кривую роста безработицы вниз в 2013 году окажется выполненным. И, тем не менее, в биче безработицы нет ничего «естественного».
Ограниченность возрождения инвестиций
С начала финансового кризиса самым почитаемым экономистом является Хайман Мински (Hyman Minsky). С августа 2007 года Уолл Стрит Джорнал[iii] стала рупором этого посмертного прославления. Находясь на самом краю академического мира, Мински объяснил, что финансы генерируют жесткие, дестабилизирующие циклы. Одну из первых формулировок его гипотезы финансовой нестабильности можно найти в статье ‘The Strategy of Economic Policy and Income Distribution’ («Стратегия экономической политики и распределения доходов»), опубликованной в 1973 году. В ней Мински говорит о двух стратегиях борьбы с безработицей, которые являются сегодня крайне поучительными. Согласно первой стратегии, существует «взгляд, что экономический рост желателен, и что темпы этого роста определяются темпом проведения частных инвестиций». Это ведет к «акценту на частные инвестиции как на наиболее предпочтительный способ достижения полной занятости». Поэтому цель политики восстановления экономики состоит в том, чтобы вновь направить ожидания прибыли со стороны инвесторов по восходящей линии, позволяя, таким образом, вновь запустить процесс накопления.
Это предполагает снижение налогов на инвестиции, а также государственные закупки (обычно, вооружение или строительство и объекты гражданской инфраструктуры) и субсидии для строительной промышленности или НИОКР. Мински отмечает в этой стратегии множество слабых мест: она ведет к повышению доли капитала в общем доходе, она способствует развитию нестабильных финансовых отношений, она содействует росту неравенства в заработной плате и распространению потребительства, и она также может вызвать инфляцию. Сегодня следует добавить, что такая политика натыкается на ограничения капиталистического роста. Истощение динамики промышленного развития в богатых странах, рост спроса на услуги, производимые людьми для людей (здравоохранение, досуг, образование и т.д.), и ухудшение экологической обстановки возникают в то время, когда вековая тенденция к замедленному росту производительности[v] требует фундаментального переосмысления того, как в будущем может выглядеть динамика промышленного развития.
Приспособление государственных рабочих мест к способностям безработных
Стратегия борьбы с безработицей, которую предпочитает Мински, сосредоточена на занятости в государственном секторе. Ее центральный принцип – это государство как «работодатель на крайний случай» (РКС). Согласно этому подходу, пропагандируемому сегодня, в первую очередь, экономистами, придерживающимися современной теории денег (СТД), государство – или местные органы самоуправления – обязуется обеспечить работой всех, кто готов трудиться по базовым ставкам зарплаты в государственном секторе (а, возможно, и по более высоким ставкам, в зависимости от квалификации, требуемой для выполнения предложенной работы).
Это «позволяет взять безработных такими, какие они есть, и приспосабливает государственные рабочие места к их способностям», но это не система трудового социального обеспечения. Предоставление рабочих мест не предполагает обязанности работать, оно не заменяет, а, скорее, дополняет существующие схемы пособий по безработице и социальной помощи. Эти рабочие места предлагаются в сфере трудоемких услуг, которые дают полезные результаты, сразу же очевидные для общества, в таких областях как уход за престарелыми, детьми и больными, улучшение городской инфраструктуры (озеленение, социальные услуги, восстановление зданий и т.п.), экология, школьная деятельность, инициативы в области искусства и тому подобное. Одной из характеристик всех этих видов деятельности является то, что они осуществляются в секторах, где возможности для повышения производительности слабы или отсутствуют полностью. Как говорит Мински, цель состоит в том, чтобы найти «лучшее применение имеющимся способностям», а не в том, чтобы их повысить.
Подготовка к налоговой конфронтации с капиталом
Финансирование этих рабочих мест обеспечат сильное перераспределительное налогообложение и средства, сэкономленные на пособиях по безработице. Такая стратегия также приведет к «весьма быстрой частичной эвтаназии рантье». Действительно, нет «необходимости стимулировать инвестиции (...) Таким образом, можно будет установить подлинно прогрессивные и эффективные налоги на наследство». А налоги на прибыль «уже не должны будут определяться необходимостью поддерживать корпоративное движение наличности». Прежде всего потому, что более трех десятилетий бóльшая часть прибыли не реинвестировалась, а распределялась между акционерами. Еще одно преимущество состоит в том, что, в отличие от некой беспорядочной политики экономического возрождения, такая политика государственного РКС прямо нацелена на безработных, которые не только больше других нуждаются в ней, но и представляют собой неиспользуемые производственные мощности.
Учитывая ту огромную растрату человеческих и социальных ресурсов, которую представляет из себя безработица, что мешает правительствам принять такую политику? Ответ заключается в том, что программе обеспечения «конкурентоспособности» отдает предпочтение деловое сообщество. При ее сосредоточенности на затратах, стратегия «конкурентоспособности» нацелена на то, чтобы, путем снижения заработной платы и налогов, уплачиваемых фирмами, возродить инвестиции и занятость посредством повышений прибыльности и увеличения доли рынка. При ее сосредоточенности на рынке товаров с более высокой добавленной стоимостью, она предполагает мобилизацию государственных расходов на поддержку инноваций и профессионального образования и обучения как средств повышения производительности труда. В любом случае, аргументация зависит от возможностей для повышения стоимости капитала в высококонкурентной среде, а это предполагает, что, в значительной степени, выгоды, которые планировалось извлечь из этой политики, нанесут ущерб торговым партнерам.
С другой стороны, стратегия РКС направляет имеющуюся рабочую силу на удовлетворение социальных потребностей. Она нацелена на производство потребительской стоимости. В сочетании с другими смелыми направлениями в политике, такими как масштабная инвестиционная программа для целей экологической конверсии, она позволила бы распустить «резервную армию» безработных и сократить неравенство, сместив распределение доходов больше в сторону заработной платы. таким образом, она явно неблагоприятна для владельцев капитала, особенно для рантье.
Однако практическая реализация стратегии государства как РКС все же означает изменение рамочной структуры для интеграции мировой экономики и, в первую очередь, для европейской интеграции. В оборонительном плане, есть необходимость предотвратить отток капитала, который станет неизбежным результатом решительной налоговой политики (если понадобится, посредством использования рычагов валютного регулирования), и стабилизировать импорт, либо посредством политики снижения обменного курса, либо посредством введения квот.
В наступательном плане, необходимо создать систему финансирования государственного долга, подкрепленную семейными сбережениями в странах, которые совместно согласятся применять такую политику, одновременно потребовав, чтобы центральный банк гарантировал выпущенные под это ценные бумаги. Есть также потребность в том, чтобы снять ограничения, которые свободная торговля накладывает на возможности для ориентирования экономической деятельности на производство потребительской стоимости и сохранение биосферы. Это предполагает принятие мер, содействующих укорочению производственных цепочек и заключению соглашении о стабилизации цен в среднесрочной перспективе, особенно на сырье и продовольствие.
Если такие меры кажутся радикальными, они – ничто в сравнении с рыночным фанатизмом, который сегодня овладел нашими политическими лидерами. Этот фанатизм заставляет их сходу отвергать альтернативы, которые позволили бы энергично решать проблемы безработицы и неравенства. Разве это не та отвага, которой мы вправе ожидать от однозначно левой политики?
Седрик Дюран и Дани Ланг являются доцентами экономики в Университете Париж 13 (CEPN – CNRS) и членами коллектива «потрясенных экономистов». Нынешняя исследовательская работа Седрика сосредоточена на взаимоотношении финанциализации и глобализации и политической экономии кризиса в Европе. Исследования Дани касаются пост-кейнсианской экономики, включая вопросы роста, распределения доходов, безработицы и траекторию развития (зависимость от первоначально выбранного пути).
|
