После успешных выступлений рабочих «Форда» тема свободных профсоюзов стала очень модной. О них писали, их показывали по телевидению. Успехи фордовцев превратились в предмет зависти и подражания.

И не удивительно, что, когда в начале августа забастовочная ситуация возникла на бывшем флагмане советской индустрии АвтоВАЗе, об этом заговорили все средства массовой информации. Правда, другие во многом схожие конфликты привлекли к себе куда меньше внимания. Можно, например, вспомнить все еще продолжающееся противостояние рабочих активистов и администрации на предприятии «Михайловцемент» в Рязанской области. Между прочим, холдинг «Евроцемент», которому принадлежит завод, тоже является одним из лидеров отрасли. Но, в отличие от АвтоВАЗа, с ним не связано ничего символического, его название не вызывает у большинства наших сограждан никаких ассоциаций.

Забастовка на ВАЗе показательна во многих отношениях. Сам по себе тот факт, что рабочие не добились выполнения своих требований, еще ни о чем не говорит. Тем более что стачка была всего лишь предупредительной. Рабочему движению России еще предстоит осознать, что неудачи – нормальная часть борьбы. Далеко не все выступления профсоюзов завершаются победой, многие заканчиваются поражением, а чаще всего – компромиссом. Причем условия этого компромисса неизменно вызывают бурную дискуссию (одни считают его успехом, другие доказывают, что можно было добиться большего, а кто-то вообще говорит о предательстве).

В свою очередь каждое новое требование рабочих порождает в прессе волну негодования – слишком много хотят! Так было еще в Англии XIX века, когда либеральные публицисты объясняли возмутительную несправедливость требования тех, кто пытался ограничить труд малолетних детей на фабриках (представляете, какой убыток от этого понесет промышленность?). Возмущаются «непомерными» требованиями больше всего те, кто живет отнюдь не на зарплату в 300–400 долларов.

Оплата труда промышленных рабочих в России не только одна из самых низких в Европе (у меня нет данных по Албании), но и существенно ниже, чем на аналогичных предприятиях в Мексике или Бразилии. И надо еще учитывать, что благодаря укреплению рубля зарплата стала лучше смотреться в долларовом эквиваленте, но от этого ни на грош не выросла.

Показателен опрос, проведенный среди читателей газеты ВЗГЛЯД: мнения разделились примерно поровну между теми, кто считал, что после повышения заработной платы сотрудники ВАЗа начнут лучше работать (будут держаться за свои места, снизится текучесть кадров, воровство и т.д.), и теми, кто категорически заявил – пусть сначала научатся собирать приличные автомобили. Машины на ВАЗе и в самом деле производят, мягко говоря, не самые лучшие… Только качество автомобиля от рабочих не слишком зависит. Максимум, что зависит от них, – это качество сборки. Однако даже это вопрос не только трудовой дисциплины, но и технологии, организации труда, контроля и т.д. Иными словами, проблема управления.

Странным образом, никто не возмущается чрезмерно большими зарплатами высшего и среднего звена менеджмента. Доходы в этом сегменте у нас непомерно большие не только по отношению к заработку отечественных рабочих, но и по отношению к мировому уровню. Притом все старательно делают вид, будто не видят связи между низкой зарплатой трудящихся и низкой эффективностью управления. Между тем благодаря низкой зарплате сходит с рук любая расточительность, бесхозяйственность, воровство.

Нет стимулов модернизировать технологию, изыскивать дополнительные резервы, убирать посредников, на которых приходится, по некоторым подсчетам, до половины конечной цены, оплачиваемой потребителем за продукцию. Так было на ВАЗе на протяжении полутора десятков лет по крайней мере. Все знают, насколько устарели «Жигули» и «Лады», но не все знают, что прежнее руководство предприятия, экономя деньги на модернизации и на социальных программах, создало в Тольятти фантастический музей техники, где есть даже настоящая субмарина. Подводную лодку тащили по реке за тридевять земель, причем по дороге она затонула. Пришлось вытаскивать.

Парадоксальным (но закономерным) образом низкая зарплата рабочих дополняется чрезмерными расходами потребителей. Возникающая спираль неэффективности и безответственности раскручивается до таких масштабов, что не хватает никаких денег. А с другой стороны, если продукция все равно выходит дешевле, чем у иностранных компаний, почему бы не выжать из потребителя максимум в своей ценовой категории? Получается так, что при нищенской зарплате тех, кто автомобили собирает, сами эти автомобили (относительно их качества) оказываются непомерно дорогими.

Однако подобные проблемы далеко не уникальны. Их на ранних этапах своего развития проходил капитализм не только в России, но и в других странах. Специфика забастовки на ВАЗе в другом. Она демонстрирует начало нового этапа в развитии российского рабочего движения, причем в первую очередь она выявила именно трудности и противоречия, порожденные новой ситуацией.

До сих пор наиболее активно свободные профсоюзы развивались на предприятиях, принадлежащих транснациональному капиталу. Было совершенно очевидно, что рано или поздно этот процесс затронет и предприятия отечественного капитала. В этом смысле ВАЗ был просто идеальным объектом. Это флагман старого советского автопрома, свободный профсоюз здесь действует с начала 1990-х, но именно успехи рабочих на «Форде», развитие рабочих организаций на «Рено» и других транснациональных предприятиях подтолкнули активистов профсоюза «Единство» к более радикальным действиям.

С другой стороны, столкновение с отечественным капиталом происходит совершенно иначе, чем конфликт с транснациональной компанией, да и сам коллектив здесь существенно отличается. Он больше по численности, менее однороден по возрасту, менее сплочен.

Сюда нельзя механически перенести опыт и модели борьбы, успешно применявшиеся в транснациональных корпорациях. Здесь не только разная история, разная экономика производства, разная система финансирования, даже разная идеология. Но самое главное – психология работодателя отличается не меньше, чем сознание персонажей ранних пьес Островского и поведение героев Бальзака.

Когда на заводе возникает свободный профсоюз, руководство местного филиала международной компании прежде всего понимает, что в происходящем нет ничего уникального или катастрофического. Оно сделает все возможное, чтобы этот профсоюз задушить, но будет оставаться в рамках здравого смысла. Если убытки, вызванные борьбой против профсоюза, превысят сокращение прибыли, вызванное его требованиями, компания пойдет на компромисс. Причем убытки будут учитываться не только финансовые, но и моральные.

Важна, например, репутация компании, рассказывающей всему миру о своей цивилизованности, о своих замечательных социальных программах и гармонии в отношениях с рабочими. И не следует недооценивать риска, связанного с акциями солидарности в других странах. Тут вся сила и весь арсенал средств, накопленных международным рабочим движением за многие годы, приходит на помощь бастующим. Выбор богат – от писем в редакции газет, пикетов и потребительского бойкота до стачки солидарности.

Опять же менеджеры корпорации будут вести переговоры, жестко торгуясь за каждую копейку (это понимает и лидер профсоюза, который вначале требует примерно в 2 раза больше того, что надеется получить). В конечном счете придут к соглашению, предъявляя встречные претензии к сотрудникам – подтянуть дисциплину, повысить производительность.

У русского капиталиста первого поколения все будет совершенно иначе. Дело не в том, что он считать не умеет. Он считать вообще не будет. Вопрос стоит не об убытках, а о власти. Кто на предприятии главный? Попытка рабочих чего-то добиться, выдвижение любых требований воспринимается как покушение на систему, на принцип единоначалия, на авторитет хозяина. А потому речь пойдет не о сумме убытков, не о масштабах взаимных уступок, а о подавлении бунта. Ради этого хозяину не жалко никаких денег. Мы за ценой не постоим!

А уж о репутации заботиться и вовсе не приходится. Это у них на Западе репутацию завоевывают с помощью переговоров, уступок и демонстрации здравомыслия. В России важна крутость. И не думайте, будто хозяева предприятий – злые, тщеславные и упрямые люди. Отнюдь нет. Просто у нас демонстрация жесткости и неуступчивости – это и есть важнейший аспект деловой репутации. В Европе важно, как посмотрит общество, что подумают потребители, что скажет пресса. У нас же будут оглядываться только на партнеров и конкурентов. А им надо демонстрировать именно жесткость. Иначе съедят.

История, происходившая на «Михайловцементе», очень поучительна. Средняя зарплата там, по данным главы профсоюзов, составляла около 9 тысяч рублей в месяц, хотя многие получали не более 6 тысяч. За последнее время цемент подорожал в 3 раза (и, соответственно, выросли прибыли), на зарплате это не отразилось никак.

Когда дошло до забастовки, рабочие избрали новый профком, потребовавший увеличить зарплату пропорционально росту цен на продукцию – втрое. Официальный профсоюз действия рабочих не поддержал. После предупредительной забастовки, прошедшей 21 мая, профком снизил свои требования: просили повысить зарплату на 50%. Иными словами, довести ее до 12–18 тысяч рублей.

Огромные деньги! Однако в этот момент завод внезапно остановили на ремонт.

Действительно, оборудование изношено, строили предприятие 44 года назад. Но почему-то вспомнили об этом лишь тогда, когда возникла угроза стачки. Фактически объявлен локаут. По оценкам местных журналистов, за каждый день простоя компания недополучает порядка 700 тысяч долларов выручки, а прибыли – около 200 тысяч долларов. На «Михайловцементе» занято 1030 человек. Если бы хозяева пошли на соглашение с рабочими, они бы теряли несравненно меньше.

Тем временем на предприятии «Евроцемента» в Ульяновске зарплату повысили. Добровольно. В виде барской подачки?

Ситуация на АвтоВАЗе во многом сходная. Средства для повышения зарплаты есть, хотя, разумеется, все прекрасно понимают, что про 25 тысяч рублей в месяц речь не идет. Даже прибавка на 25–30% будет расцениваться рабочими как реальный успех. Но именно этого и не хочет администрация. Ведь в случае успеха усилится влияние альтернативного профсоюза, который среди прочего требует разобраться с коррупцией и бесхозяйственностью управленцев (надо же где-то изыскивать ресурсы для повышения зарплаты!).

Участники предупредительной забастовки жалуются, что их запугивали, один из активистов профсоюза Александр Дзюбан был задержан и отпущен после трехчасового пребывания в милиции. У него были конфискованы все профсоюзные материалы, якобы «для проведения экспертизы на наличие экстремизма». На территории предприятия появилась вооруженная охрана. А работодатель вообще отрицал факт забастовки и одновременно жаловался на какие-то безымянные темные силы, которые стремятся дестабилизировать обстановку в городе.

Обстановка в Тольятти, по правде сказать, действительно сложная. Действующий мэр сидит в тюрьме по обвинению в коррупции, а Петр Золотарев, лидер альтернативного профсоюза «Единство», был его главным соперником на прежних выборах. Многие в городе считают, что на самом деле Золотарев победил, только победу у него «украли». Сам Золотарев, впрочем, признается, что ему повезло: «Если бы выбрали мэром, то сейчас уже либо убили бы, либо посадили». Если учесть судьбу победителя, выглядит это предположение вполне правдоподобно.

В типичном советском корпоративном городе, жизнь которого организована вокруг одного гигантского завода, любой трудовой спор оборачивается политическим противостоянием. И наоборот. Проблемы города, вопросы работы транспорта, социальные и бытовые условия жизни непосредственно сказываются на производстве. Когда в Тольятти бастовали водители микроавтобусов, сотрудники АвтоВАЗа не могли добраться в цеха.

Итог понятен: работодатель ведет себя агрессивно, бескомпромиссно. А рабочие бывших советских производств (в отличие от более молодых и более сплоченных фордовцев) к такой борьбе часто не готовы. Советские гиганты индустрии имеют очень большие по численности коллективы. Там организовать деятельность свободного профсоюза труднее, тем более если он находится на полулегальном положении. Даже обойти всех, раздать листовку, сообщить о своих требованиях – и то проблема.

Беда в том, что в отечественной экономике еще долго будут соседствовать предприятия и работодатели двух типов. Успехи товарищей, работающих на транснациональные компании, будут подогревать требования людей, занятых в приватизированном советском производстве. Но здесь борьба может оказаться гораздо тяжелее, а главное, она сразу же начнет политизироваться.

Показательно, с какой готовностью выступили в защиту рабочих деятели из Союза правых сил. У лидеров свободных профсоюзов появляется соблазн: не воспользоваться ли предложенной помощью? Нет, у них нет никаких иллюзий. Они прекрасно понимают, что такое СПС. Да и по поводу КПРФ им все ясно. Но одно дело – общее знание и общие принципы, а другое – конкретная ситуация.

Может быть, в данных тяжелых обстоятельствах помощь следует принимать от кого угодно? Лишь бы выстоять, выжить?

На практике такой подход станет проклятием рабочего движения. Ведь перед нами в очередной раз все тот же бесплатный сыр из мышеловки. Для шахтеров дружба с либералами в конце 1990-х годов закончилась катастрофой, да и обещания КПРФ обернулись обманом. А сейчас на горизонте маячат уже и деятели «Другой России», внезапно воспылавшие любовью к народу.

Растаскивание рабочего движения по разным политическим «квартирам» грозит серьезными поражениями. Использовав рабочих в своих целях, профессиональные политики в очередной раз пожертвуют их интересами. Рано или поздно рабочим лидерам придется определять собственную позицию и организовываться самостоятельно. Готовы ли к этому свободные профсоюзы?

Впрочем, независимо от того, насколько лидеры и активисты рабочего движения осознают стоящие перед ними проблемы, острота и масштабы этих проблем будут только увеличиваться. Прежние достижения тоже давались нелегко. Но теперь будет еще труднее.