|
В декабре 2008 года на заседании профсоюзного комитета РАН подводились итоги года и обсуждались планы на будущее. Одним из основных вопросов по-прежнему был размер заработной платы, но члены профкома касались и других важных тем. В частности, выяснилось, что зарплата в 2009 году индексироваться не будет, а финансирование научных институтов по некоторым статьям расходов урезано – в рамках антикризисной программы правительства. Нам удалось взять интервью у Вячеслава Вдовина, председателя совета профсоюза работников РАН. Мы публикуем его с комментариями экспертов по трудовым правам и научных сотрудников, работающих в академии.
- С какими результатами входит Академия в новый, 2009 год?
- Сегодня явно прозвучали два итога 2008 года: первый - Академия выполнила обязательства, которые были ценой вопроса. Нам сказали: вы сокращаете 26 тысяч бюджетных ставок, тогда мы вас на 30 тысяч рублей средней зарплаты выводим. Академия это выполнила. Но только сокращение ставок не дало бы необходимого повышения зарплат, Академии еще добавляли финансирования. Реального сокращения из этого количества ставок было треть, часть людей ушли по собственному желанию, это отдельная песня, чуть больше трети пришлось на вакансии, еще треть – кто-то, переведен на внебюджетные ставки, кто-то умер, кто-то сам ушел – не так сладок у нас хлеб! Люди из Академии все равно бы увольнялись. Зарплаты достигли плановых показателей. Мы с Ю.С.Осиповым (президентом РАН – ред.) дискутируем. У руководства РАН была идея за счет проводимого сокращения оздоровить кадровую обстановку в институтах, подчистить кадровый балласт, выгнать бездельников. Получилось не совсем так. Подчищали больше неугодных, чем бездельников. Но бездельников тоже, во всяком случае, самых одиозных. То, что Академия наук вышла на явно заниженный уровень численности, не адекватный масштабу нашей страны – это факт. Сравним с Украиной и Беларусью. Белорусская академия наук - 17 тысяч человек, украинская – 43. У нас – 80 с чем-то. Но Россия неизмеримо больше Украины и Беларуси – и ресурсно, и по численности населения. Сейчас мы ставим вопрос перед Академией, что надо наращивать численность. Мы не говорим, что это немедленно надо делать, но давайте поставим такую цель. Надо давать институтам ставки для молодежи, ставки для развития перспективных направлений. Есть впечатление, что нас почти понимают.
- Средняя зарплата в 30 тысяч - это на какой момент, и как Вы считали?
- 30 тысяч это средняя зарплата научных сотрудников, так вышло по всему 2008 году. Конечно, средняя цифра плоха, это средняя температура по больнице, есть побольше, есть поменьше. Даже в 2007 году в РАН было несколько институтов, где средняя зарплата превышала 50 тысяч. От 50 до 118 тысяч рублей – это среднее по всему составу от уборщицы до директора.
- Есть ли отрасли или институты, которые очень сильно отстают?
- Есть. Но в первую очередь в РАН нас беспокоят библиотеки. Там такая структура кадров, что не слишком много докторов наук, с высокими уровнями окладов и степенными надбавками, кроме того понятно, что библиотека не может начать зарабатывать деньги за счет внебюджетных источников, поэтому там ситуация не очень хорошая. Не очень хорошая в тех институтах, которые либо субъективно пассивны и не зарабатывают денег, либо объективно – не на чем, нет прикладной компоненты, за которую дают хоздоговоры, и все. Они сидят на голом бюджете. Но и бюджетная компонента по науке сейчас получилась вполне разумной. А по инженерно-техническим работникам она тоже с декабря 2008 года уже подтянулась – от 10 до 20 тысяч у замдиректора по общим вопросам. Эти деньги уже прописаны в бюджете 2009 года, и они, почти несомненно, что будут выплачиваться в течение всего года. Но если Лужков уже спланировал индексацию в 2009 году для московских бюджетников, то нам однозначно было сказано, что рассчитывать на индексацию в 2009 году в Академии не стоит. Непонятно, правда, почему такая позиция, потому что 30 тысяч это в 2005 году считалось фантастикой, а сейчас машинистам метро предлагают 60-70 тысяч. Профсоюз вопрос об индексации зарплаты ставить будет, другое дело, что академия пока говорит, что не готова его продвигать. Тем более, с учетом инфляционных процессов, роста коммунальных платежей… Будем писать письма, будем грозить акциями, а может быть, будем их проводить. Такой механизм вполне приемлем.
- Как вы себе представляете вхождение молодежи в научную деятельность? 11 тысяч (оклад младшего научного сотрудника – ред.) для молодого человека в Москве это немного. И если у него нет кандидатской степени, он пишет диссертацию и не может вовлекаться во внебюджетные проекты, он будет получать ровно эти 11 тысяч.
- Начинать ему придется, деваться некуда, с минимальных ставок. И это плохо, но здесь есть надежда на другой механизм. Люди приходят не в чистое поле. Есть такой институт, вы наверное слышали, ведущая научная школа. Конечно, это не то место, куда идет большое финансирование. Финансирование там маленькое. Тем не менее, надо признать, что ведущие научные школы есть. И если человек приходит туда, то более зрелые представители этих школ заинтересованы, чтобы молодежь там была. Понятно, что нет у него квалификации, но платить ему надо. И от этого осознания должен проходить процесс - и он проходит - что надо делиться. Люди со статусом и хорошей зарплатой понимают, что надо выделять деньги на еще не оперившихся людей, и школы поддерживают своих учеников. Другое дело, что государство должно, может быть, выделить деньги в большем объеме на научные школы, так как далеко не все из них поддерживаются.
- Таким образом, получается, что есть большая зависимость и от того, в каком направлении человек работает, и от того, в какой коллектив он попал... Если научный руководитель работает в сфере, где возможно получение грантов, тогда он может оказать поддержку молодым ученым.
- Да не может, а должен! Вот сейчас начинается программа, мощная программа, 80 млрд рублей, научные и научно-педагогические кадры инновационной России, которую курирует Министерство образования и науки. Там впрямую эти все механизмы прописаны: если ты одинокий старый ученый, ты туда и по формальным признакам не попадешь. Если ты учишь молодежь, то ты будешь под это дело получать вполне весомые средства.
- Какой с 1 января установлен минимальный оклад для наиболее низкооплачиваемых категорий работников? Называлась цифра в 2800 рублей.
- Здесь речь идет о не научной части работников. По научным работникам вопрос решен. Зарплата у них начинается от 10 тысяч рублей, это минимальная ставка лаборанта-исследователя. По инженерно-техническим кадрам тоже вопрос решен положительно, они от 8,5 тысяч получают. Страдают пока рабочие и служащие – очень небольшая часть работников, контролеры всевозможные, вахтеры. По рабочим это действительно тема, но мы говорили и достигли сегодня соглашения.* Мы понимаем, что хорошие инновационные проекты не могут быть реализованы без компетентных рабочих кадров. Эту же проблему давно поняли с рабочими из сферы обслуживания – сантехники, электрики и т.д. Вопрос решен методом 100% премии, которую сразу же выплачивают в дополнение к тарифу Минздравсоцразвития, ну и другие механизмы тоже есть. А вот по части техслужащих, то они и в советское время получали мало. Как правило, на этих местах пенсионеры сидят, тут биться особенно не за кого, тут множество почти пустое. И так в этой сфере уже серьезно в свое время «нахулиганили» - перевели людей на должности лаборантов, техников, многие оказались даже на должностях инженеров, объективно не имея такой квалификации. В рамках декабрьского повышения здесь отчасти ситуацию исправили.
- А какой будет минимум зарплаты по системе РАН?
- Тот минимум, который заявлялся - 4330 руб. - он у нас уже достигнут и перекрыт. Другое дело, что минимум в 8 тысяч, московский минимум, тут проблема есть. Могут быть люди, которым он не выплачивается. Но на такие случаи есть профсоюз, он укажет, и приказом по каждому конкретному случаю содержание будет поднято.
- Вы пытались бороться с практикой заключения только срочных договоров?
- Ну, например, в Беларуси это уже свершившийся факт. Он порождает коллизии иногда, например, человек прошел по конкурсу на пять лет, а договор заключают на два года, и у него мандраж по вполне понятным причинам. У нас работники есть двух категорий: старые кадры, которые пришли в институт при царе горохе, и никакого срочного договора у них нет. Новых сотрудников принимают на срочные договора, и это входит в норму постепенно. И когда мы, старики, вымрем, явочным порядком останутся только срочные договора, все будет в порядке. Однако, не исключено, что лихие головы могут попытаться и ускорить процесс, тогда протест неизбежен.
- Насколько я знаю, по трудовому законодательству срочный договор заключается тогда, когда определенный объем работ должен выполняться. А по всем остальным работам должны быть бессрочные.
- Там не совсем так. Мы пытались отстоять такую точку зрения, но максимум, что нам удалось, это оставить на бессрочных договорах тех работников, у кого нет срочных. Современная нормативная база позволяет предлагать вновь нанимаемым только срочный договор. Приходишь устраиваться в институт, тебе говорят: вот такие у нас условия. Не нравится, мы не принуждаем.
- Так в том-то и дело: получается, индивидуально такие вещи оспаривать невозможно. Значит, этим должен заниматься профсоюз.
- Мы пытались в свое время эту проблему решить с юристами, но уткнулись в какую-то статью кодекса или нормативную базу, я сейчас уже не помню. Но мы выяснили, что эта ветка тупиковая.
- Как вы считаете, социальное партнерство есть с руководством РАН?
- Несомненно, есть, но я не очень удовлетворен степенью социального партнерства в Академии наук. Слишком много у нас фактов, которые говорят об обратном: что партнерство скорее декларируемое, чем реальное. Но сам факт того, что А.Д.Никипелов (вице-президент РАН – ред.) и А.И.Коношенко (бывший руководитель финансово-экономического управления Президиума РАН, ныне советник вице-президента - ред.) пришли сегодня к нам, выслушали нас, мы вместе обсудили проблемы, со многими вещами они согласились, а значит будут реализовывать. Это реальный пример настоящего партнерства. Другое дело, что многие вещи «проваливаются» в никуда. Они даже оправдывались сегодня за издержки при принятии НСОТ: вот, у нас был аврал, не успели всё в положенные сроки и по положенным процедурам согласовать. Самый главный пример успешного партнерства, это то, что зарплаты инженеров удалось подтянуть к зарплатам научных сотрудников. Это была наша идея, воспринятая и реализованная в РАН.
- Спасибо, успехов Вам!
* Буквально в конце декабря 2008 года Президиум РАН, по обращению профсоюза, этот вопрос решил положительно: минимальные размеры базовых окладов для этих категорий были установлены в диапазоне от 4330 до 8000 рублей.
Комментарии
В феврале 2009 года мы опросили около десяти научных сотрудников РАН, чтобы узнать, как рядовые сотрудники относятся к завершившейся реформе. Общий итог таков: попасть на научно-исследовательский институт, в котором зарплата заметно превышала бы заявленные средние 30 тысяч, не получилось (безусловно, опрос не был слишком велик и высказывались субъективные мнения рядовых научных сотрудников). Зато институтов, где зарплата по-прежнему заметно ниже, попалось довольно много. Видимо, высокие зарплаты «скрываются» в каких-то особых сферах научной деятельности.
Проблема «старения кадров» остается, но ситуация не настолько катастрофическая как раньше. Есть институты, где молодежь до 30 лет составляет до 30%. Удерживает молодежь в Академии не достойный заработок, но интерес к научной работе – многие работают по совместительству в других местах, но научную деятельность не оставляют. Приводим несколько наиболее показательных мнений.
Институт физики высоких давлений РАН, г. Троицк Московской области, старший научный сотрудник, кандидат наук, около 55 лет: «Молодежи в нашем институте мало, в основном, после окончания аспирантуры, она уходит работать в другие места. В том числе и потому, что ставок свободных нет. Средняя зарплата действительно около 30 тысяч рублей, но для молодого человека зачастую это недостаточно, особенно, если ему приходится снимать квартиру. Исследования в институте в основном фундаментальные, зарплата сильно зависит от того, есть ли возможность получать гранты, какие это гранты – российские или международные. Сокращение числа сотрудников произошло «естественным путем» - когда платили мало. Осталась только треть от состава накануне перестройки».
Институт всеобщей истории РАН, ведущий научный сотрудник, доктор наук, около 45 лет: «У меня зарплата выше среднего в институте, так как есть надбавки, но получал я в прошлом году 27-28 тысяч в месяц. В январе вообще 21 тысячу рублей получил. Разговоры о том, что надо привлекать молодежь, все время идут, но пока это так и остается разговорами. Во время увольнения и так сильно сократилось число сотрудников, сейчас остались те, кто действительно работает, как их можно выгонять, чтобы освободить места для молодежи? У нас многие уходят после защиты: считают, что как люди высокой квалификации они найдут себе лучшее применение. Гранты сильно зависят от темы – есть гуманитарная тематика, под которую в жизни грантов никто не даст, потому что считается, что это никому не нужно, не актуально».
Институт проблем экологии и эволюции имени А.Н.Северцева, младший научный сотрудник, без степени, около 30 лет: «У нас молодежи много, институт считается престижным, много хороших ученых. Но идут работать, конечно, из любви к науке. У меня зарплата 11 тысяч, иногда есть выплаты по грантам, несколько раз в год, в эти месяцы получается 15 тысяч рублей. У моих молодых коллег тоже не больше 15-20 тысяч в месяц. Обычно я подрабатываю, но сейчас надо срочно дописывать диссертацию, приходится обходиться такой зарплатой».
И еще один непростой вопрос – со срочными договорами – нам прокомментировал секретарь объединения профсоюзов «Защита труда» Олег Бабич:
«Трудовой кодекс содержит исчерпывающий перечень случаев, когда с работником заключается срочный трудовой договор. Это когда работа носит заведомо временный характер – ремонт определенного объема, замещение временно отсутствующего человека и т.д. Еще есть ряд случаев, когда срочный договор «может быть заключен» (по соглашению сторон): например, если человек находится на пенсии, по отдельным видам профессий (например, с некоторыми работниками высших учебных заведений), если замещение должности выиграно по конкурсу на определенный срок или если это выборная должность и т.д.
Но научные сотрудники к этим категориям не относятся, за исключением, возможно, тех, кто прошел по конкурсу на занятие определенной должности на определенный срок. Но если конкурса не проводится, то работника безусловно должны брать на бессрочный трудовой договор. Число срочных договоров всегда должно быть ограничено, и в большинстве случаев в государственных структурах таких проблем не возникает. Нужно понимать, что работник на срочном договоре и работает хуже – ему всегда надо помнить, что его могут уволить по окончанию срока, иметь в виду другое место работы, и отстаивать свои права у него меньше возможностей – от него могут просто избавиться».
|
